Кажется, что умеешь все, а проходит время и тебе уже ничего неподвластно
– Иван, тебе, может, к терапевту сходить?
— Это еще зачем?
— Так опять кричал ночью… Война снилась?
— Ничего мне не снилось, – сердито буркнул старик. Насупил брови и прошаркал в комнату, чтобы включить телевизор.
Зачем спрашивает, если все знает? Зачем спрашивает, если сама там была, там, где остались молодость и здоровье? Нет, на супругу Иван Андреевич не злился. Чего злиться, волнуется она за него, как-никак девятый десяток. Война проклятая поснится-поснится и отпустит. Такое бывало. А вот медсестра Анютка навсегда там останется. В снах и на поле боя, откуда его, раненого, пыталась вынести…
— Ничего мне не снилось. Машины под окнами шумели, спал плохо, – для завершенности темы покричал он из комнаты.
— Да, машины шумели, – подтвердила жена.
Неправильно как-то
— Ну, как поживаете, родители? А я вам правнуков привез! – С порога обрадовал сын.
— А где правнуки-то, Лешенька?
— Сейчас, внук припаркует машину. У вас, прямо, не двор, а торговый центр. А уж машин-то…
— И не говори, – дед выглянул в окно, – А чего вы вон там не остановитесь? В дырочке?
— В дырочке, – беззлобно передразнил сын, – там везде цепи понавешаны, да с замками. Прямо частная собственность. Не заехать никак. Мы, было, подъехали – сразу понабежали соседи-автолюбители. Просветили, чье это место. Дескать, нельзя нам вовсе во дворе вашем стоять.
— Вот поди ж ты! – ахнула бабка.
— Бесстыжие какие. Нету таких правилов, чтобы машины не пускать.
— Ты охолонись, пап. Припаркуемся подальше, не бери в голову.
— Как скажешь, как скажешь…
Буквально через пару дней, возвращаясь из магазина, Иван Андреевич встретил одного такого «частника». Довольный мужчина как раз поправлял замок, надежно запирающий «личную парковку».
— Это что ж такое будет?
— А? Что такое? – мужчина обернулся и Иван Андреевич узнал в нем бывшего старшего по подъезду.
— Николаич, ты?
— Я, Андреич. Смотри-ка ты, в магазин ходил?
— Хожу помаленьку. Оно, знаешь, старость наступает, когда двигаться перестаешь.
— Так оно, так. Движение, оно – сила.
— А чего это, Николаич, парковку у нас в частные руки отдали?
— Вроде, нет.
— Неправильно это – машины свои здесь запирать. Вообще неправильно это. Вот и сын мой также говорит – самозахват это называется.
— Может, и так, – легко согласился мужчина, – только ты, дед, по сторонам-то глянь: машин много, мест мало, стоянка далеко. И как быть?
— Неправильно это, – раздраженно настаивал Иван Андреевич.
— Дед, тебе, что, больше всех надо? У тебя даже машины нет! Ты иди, капли сердечные пей.
Война местного масштаба
Вечером Иван Андреевич старательно наклеил на доске объявлений уведомление о собрании, которое инициировал самостоятельно. Вопроса на повестке дня значилось два: о самозахвате парковочных мест и – разное. Вторым пунктом дед хотел обсудить вопрос сооружения горки для дворовой детворы. Чтобы как раньше, всем двором. Сил у него, старика, уже не было. Но вот полить горочку из шланга – это он мог.
Народу собралось немного. Да и те, кто пришел, восприняли слова Ивана Андреевича в штыки.
— Ты бы, дед, своими делами занимался!
— Мы думали, что про что дельно будут говорить…
— Вечером с работы приедешь – машину поставить некуда! А он, блин, коммунизм мечтает устроить.
Поддержавших идеи деда нашлось всего пятеро: безмашинные или те, которые «место занять» не успели. Такого Иван Андреевич, говоря прямо, не ожидал. Он привык, что его слушаются. В семье, раньше – на партийных собраниях. Он знал, что не просто «отдает приказы», он берет на себя ответственность за сказанное, за сделанное. А тут – полное безразличие, озлобленность. Но ведь так нельзя. Нужно вести себя правильно.
— Эх, ты, Ваня. Правильно! Вспомнил, – пожурила супруга за чаем, – пережили мы «правильно», теперь живем «волей сильных». Развоевался! Забыл, сколько лет тебе? Сиди уж.
— Что значит, сиди! Никогда я за спинами не прятался, никогда не молчал и не поддакивал. Я в газету напишу, я в милицию обращусь. Я…воевать буду!
— Не навоевался еще? Пиши-пиши. Скажут тебе в газете, что глупо это. Воин-защитник выискался восьмидесятилетний.
— Нельзя против себя идти ни в каком возрасте. А насчет воина – не смей!
Собери манатки
В газете статью деда напечатали. Во двор приезжали представители власти, поснимали замки и цепи. Все вроде успокоилось. Иван Андреевич был доволен. Теперь все правильно. Так, как должно быть. Так и соседям «из недовольных» объяснял:
— Я не против машин. Нет, понимаю, что без них никуда. Я – за равные права. А если, скажем, ребенок чей-то не заметит цепи, да расшибется?! Да и все эти парковки «сверхплановые» за счет детской площадки – это неправильно…
— Дед, ну, что ты заладил: правильно-неправильно, – кривились люди. Кто-то даже бросил обидное:
— Таких, как ты, раньше «стукачами» называли.
… Через две недели цепи и замки появились вновь. Медленно, но настойчиво стали заявлять о себе. Это уже было похоже на вызов. Дескать, знаем, что нарушаем, но пошли вы все.
— Надо принимать меры, – нервничал дед Иван.
— Ой, наживешь ты себе инфаркт, – качала головой жена.
— Вот найду, кто это делает, все им в глаза скажу. Люди ведь они? Должны понимать?
Встретиться с людьми пришлось вечером. Двое молодых людей стояли возле «бухающей» монотонными музыкальными экзерсисами машины. Иван Андреевич приосанился:
— А вы знаете, что закон нарушаете?
— Дед, ты снова за правду воюешь?
— И машину здесь ставить нельзя, место под площадку отведенное. Летом трава здесь растет.
Парни засмеялись. Ивану Андреевичу показалось, что засмеялись по-доброму так, даже весело как-то.
— Да-да, трава растет, дети играют. Парковаться нужно на стоянке, там место специальное. И музыку надо бы потише. Я вот смотрю, – он наклонился, чтобы приподнять цепь, для наглядности, так сказать. Один из парней с силой толкнул старика.
— Иди домой, дед! Ты задолбал. Чего тебе надо?
От неожиданности дед Иван не удержался на ногах и опрокинулся на спину. Из авоськи выпали нехитрые продукты. Он протянул руку в пустоту. Наивный, он еще верил, что ему помогут встать…
— Поднимайся, старик, задавлю! И манатки свои забери! – Прикрикнул водитель. Машина зарычала…
***
— С праздником, отец! С Днем защитника Отечества! – голос сына был радостным. – Как ты там, вояка? Все учишь, как жить правильно?
— Нет, не учу. Некого. Все хорошо, сынок. Спасибо тебе
Нельзя никому рассказывать о слезах и беспомощности. Тем более мужчине. Даже, если ему восемьдесят. Даже, если он беззащитный защитник.
Самые интересные истории из жизни журналиста Надежды Губарь в сюжете «БЛОГИ».