«…Свободное от работы время остяки не всегда проводят в дремоте…»
Ещё следует упомянуть о плясках туземцев. Кроме этих инструментов, я привёз ещё с собою две игры, которые показывают, что свободное от работы время остяки не всегда проводят в дремоте, но занимаются иногда играми, требующим размышления и некоторого умственного напряжения. Сюда принадлежит нечто вроде игры в городки (по-остяцки хуть-юх-мудра), то есть сложенный из чурок куб, какие встречаются у нас в игрушечных лавках, и игра «в пять лошадок» (по-остяцки, вует-лаудямба юх). Последняя заключается в том, чтоб две четырёхугольных, продырявленных деревянных дощечки, нанизанных на нитку и разделённых между собою узлом, сдвинуть на одну сторону, не развязав узла.
Если правда, что в эту игру богатые остяки назначают ставкой до 5 лошадей (?), то я, в случае пари, проиграл бы, так как, к великому удовольствию туземцев, не мог проделать этого фокуса. Обе игры, кажется, занесены сюда из других мест, также как и игра в шашки… Хотя богато одарённые индивидуумы составляют исключения, но, тем не менее, мне приходилось встречать остяков, которых и у нас назвали бы «умными людьми».
В особенности могу указать на Иорку Мамруна, который был сметлив и умён как немногие из наших поселян. Он сей час понял цель нашего путешествия, и ему обязаны мы лучшими сведениями о его племени. Я так много расспрашивал русских и слышал от них так много басен, которые при более серьёзных расследованиях оказывались основанными на пустых слухах, что мне стало ясно, почему путешественники сообщают так много ложных сведений. Даже Зуев, очевидно, многое почерпал из этих ненадёжных источников. А потому я был очень рад возможности расспросить человека, который мог дать наилучшие сведения о своём народе и сообщал их охотно, хотя двойной перевод представлял значительные затруднения, требовал большого терпения и оставлял некоторые вещи не совсем ясными.
«…Дома туземцев, часто очень красивые, превосходят русские»
Как внутренняя жизнь этих детей природы вследствие одностороннего и субъективного суждения повела к ошибочным заключениям, также точно это относилось и к его внешнему образу жизни. Каждый вновь прибывший в страну, всегда склонный проводить сравнения, которые в большинстве случаев будут не в пользу туземцев, должен бы поступать по примеру знаменитого наблюдателя – Миддендорфа, – который настоятельно советует, прежде чем всё порицать и только порицать, хорошенько ознакомиться со всеми условиями жизни народа.
Как западноевропеец, увидав первый тарантас, считает его за самого неуклюжего и низшего представителя экипажного мастерства, но при дальнейшем же знакомстве с ним, признаёт его практичным и научается ценить его, также точно судит он о разной утвари и ручных изделиях туземцев.
Оленьи санки, вызывающие сначала сострадательную улыбку, оказываются на опыте в своём роде бесподобным произведением. То же самое можно сказать о 24-футовом челноке, состоящем из одного выдолбленного ствола, к которому с обеих сторон посредством корневых мочек прикреплены борты. Щели заливаются смолой, а для обмазки служит глина, смешанная с рыбьим жиром. Превосходные, необычайно лёгкие вёсла, лыжи, орудия и т. д. по чистоте отделки не оставляют желать ничего лучшего и пристыдили бы многих из наших ремесленников.
Даже чум (по-остяцки хорнот, по-самодийски мё), покрываемый то берестой (лунг-хорнот), то шкурами (тал-хорнот), представляет в своём роде совершенное жилище и во многих отношениях превосходит грубые бревенчатые избушки русских рыбаков, которые даже не всегда дают себе труд сделать непроницаемую для дождя крышу, хотя у них нет недостатка в материалах и вспомогательных орудиях. Во всяком случае, бревенчатые и досчатые дома туземцев, часто очень красивые, превосходят русские.
Что остяки и самоеды не так тупоумны и простоваты, как кажутся, о том свидетельствуют разные устраиваемые ими ловушки. О прекрасных рыбьих садках я уже упоминал, также о прочных канатах из корней, приготовлению которых, т. е. канатов, русские научились у остяков. Кроме того, они умеют делать из трав прочные верёвки, которыми связывают столбы рыболовных забоек. Национальные рыболовные сети остяков холтимон (калдан, колыдан), которые они главным образом употребляют, вряд ли могли бы быть заменены чем-нибудь лучшим, а между тем устройство их очень просто. К двусаженной перекладине, посредине которой привязан в виде грузила камень, прикрепляется мешкообразная сеть, отверстие которой держится открытым при помощи двух тонких бечёвок. Последние тотчас же дают знать, когда рыба войдёт в сеть.
Хотя у остяков и самоедов огнестрельное оружие всё более и более входит в употребление, но всё-таки оно ещё до сих пор не вытеснило лука и стрел. Причиной тому – частью дороговизна цен огнестрельного оружия, частью то, что, за исключением крупной дичи (лося, оленя, медведя), лук и стрелы гораздо практичнее ружья. Это станет ясно всякому при виде охоты за белками. Тысячи беличьих шкурок, занимающих первое место в сибирской меховой торговле, большею частью добыты луком и стрелами.
Этот способ добывания имеет два преимущества: во-первых, дешевизну оружия собственной фабрикации; во-вторых, не пугает выстрелами лесных жителей, и стрела, оканчивающаяся тупым наконечником, доставляет добычу неповреждённой. Как я уже заметил выше, остяки не особенные мастера стрелять из лука, что Шренк подтверждает и относительно самоедов. Различные ловушки для белок, горностая, соболя, лисиц и т. д. и между ними наиболее замысловатый самострел¸ предающий хитрую лисицу в руки ещё более хитрого остяка, показывают не только тонкое знание нравов диких зверей, но также обнаруживают глубокое соображение их изобретателя и мастера. Немало труда стоило нам установить такие ловушки, и немало забавлялись туземцы над нашей неловкостью.
Смотрите также:
- Дневник немца в Сибири. Часть 1: «Хотя взрослый, он всё-таки ребёнок во многих своих мыслях, чувствах и поступках…» →
- Дневник немца в Сибири: «…Туземцы умеют платить доверием за доверие» →
- Дневник немца в Сибири: Художественные произведения и женщины →