Тридцать лет назад в нашем округе вылавливали до двухсот тонн осетра. Сегодня от двух до пяти. Мы потеряли за эти годы шесть тысяч тонн царской рыбы. На прилавках магазинов её уже не увидишь. На очереди муксун, нельма, стерлядь. Кто виноват в том, что в наших реках исчезает ценная промысловая рыба? Об этом мы говорим с начальником отдела госконтроля, надзора и охраны водных биологических ресурсов и среды их обитания по Югре Виктором Харламовым.
Всё равно ловить буду…
– Виктор Евгеньевич, в Югре ежегодно легально добывают около 9 тысяч тонн рыбы. А сколько её вылавливают нелегально?
– «Чёрный рынок» югорской рыбы составляет по самым скромным подсчётам 2-3 тысячи тонны в год. То есть 30% от легальной добычи.
– А что сегодня заставляет людей заниматься браконьерством? Исключительно жажда наживы? Адреналин?
– В советские времена была мощная сеть леспромхозов и совхозов вдоль Оби и Иртыша. Люди были при деле. А в 90-е практически все хозяйства обанкротились. Сейчас в Сургутском, Нижневартовском и Нефтеюганском районах, где есть возможность работать в нефтянке, люди практически не нарушают закон. А вот в нищих Ханты-Мансийском, Октябрьском, Берёзовском и Белоярском районах ловля рыбы стала практически единственным способом выживания. Иной раз поймаешь такого браконьера за руку, а он смотрит тебе в глаза и говорит: «Всё равно ловить буду. Дома маленькие дети». Браконьерствуют целыми деревнями. И делают это не без покрывательства со стороны местных властей. Сложные у нас с ними взаимоотношения. С одной стороны понимаем, а с другой…
– Насколько опасна охота за браконьерами? Угрожают?
– Если бы только угрожали! То служебную машину сожгут, то лодку. Потом отчитываемся, почему не уберегли госимущество. Бывает, нападают на нас. За последние 15 лет мы четверых коллег похоронили. Последнего в 2009 браконьеры во время рейда трубой зашибли. Мы ведь безоружные, у нас с собой только газовые баллончики… А раньше были наганы и ТТ.
Я сам в рыбоохране с 1986 года. 14 лет с наганом по рейдам ходил. В «лихие девяностые» ой как у нас было «весело». Думаю, нет никого страшнее пьяного браконьера с ружьём. Я свой небольшой штат в 34 человека стараюсь беречь. Отпускаю в рейд только с полицейскими.
– 34 человека на целый округ? Не маловато ли?
– На территорию размером с две Франции конечно, мало! 15 лет назад нас было в два раза больше. Но во время очередной реформы нас объявили госслужбой и половину штата урезали. Теперь у меня 21 инспектор и пара помощников. А сколько бумажной работы добавилось! Раньше мои люди отчёт присылали раз в месяц. Сейчас – каждую неделю. Они в «поле» должны работать, где им столько времени на писанину взять? А ещё отправить отчёт надо обязательно по электронной почте. Но ведь цивилизация дошла не до каждого стойбища.
– А как выстраиваются отношения с коренным населением?
– У них, в отличие от остальных, есть дополнительные квоты на ценную рыбу. Вот только, скажем, положено ему сто кило выловить за месяц, а он каждый день эти сто набирает. Пока в судовом журнале не отметишь, сколько у него было найдено – цифра не уменьшится.
Вечные сети
– Какие самые распространённые способы рыбного браконьерства у нас?
– Штучек вроде электроудочек, ночных фонарей и тротиловых шашек у нас нет. Правда, как-то поймали браконьеров, которые отравили воду карбидом – это была уже чистая уголовщина. Обычно наши браконьеры покупают нейлоновые сети и перегораживают ими водоёмы. Стоят эти сети недорого. Их дешевле купить, чем платить штрафы – 420 рублей за одного муксуна или нельму. Мы за последние полгода штрафов на 3 миллиона выписали. Так вот когда браконьеры нас видят, они сети за борт бросают. Те опускаются на дно, и потом рыба в них тысячами запутывается и гибнет. Сети-то вечные…
– А взятки вам часто предлагают?
– Не без этого. Не так давно нам браконьеры нашего сотрудника сдали – он с них поборы взимал. Уволили с позором, дело завели. Регион у нас вроде и большой, а народу мало – ничего не скроешь. Но к нам обычно идейные ребята приходят. Им важно сохранить природу для потомков. Звучит банально, но это так. На наших глазах исчезают целые виды рыб. Ещё в 60-е годы обский осётр был обыкновенной рыбой – сейчас занесён в Красную книгу. Есть браконьеры, которые отпускают осетров. Но для большинства деньги важнее.
– Неужели только браконьеры истребили столько рыбы?
– Да нет, конечно. Очень плохо влияет на экологию нефтедобыча. Один грамм нефти отравляет 10 кубометров воды. Представьте, что делает одна маленькая лужица нефти. А большой разлив? Сейчас по ТВ крутят программу «Русская Артика». Говорят, как хорошо, что у нас там много газа. А я в ужасе – уже сейчас в обход нашей организации и экологов в Обской губе намечено строительство нефтяных станций. Но именно в том месте «зимует» практически вся рыба Иртыша и Оби. Одно ЧП – и не останется ни муксуна, ни щуки… Для нас газ дороже рыбы. Выходит, дороже жизни?
Александр Киселев и.о. директора Департамента природных ресурсов и несырьевого сектора экономии Югры:
– В югорских реках обитает 28 видов рыб. 17 из них имеют промысловое значение. 10 из этих 17-ти видов можно ловить в неограниченном количестве (налим, щука, язь, лещ, судак, карась, окунь, плотва (сорога), елец, ёрш), 7 – ограничены к вылову (муксун, стерлядь, нельма, сиг-пыжьян, чир (щокур), пелядь (сырок), тугун (сосьвинская селёдка).
Промышленные квоты на первую категорию составляют 15-16 тысяч тонн, но рыбодобывающие предприятия вылавливают лишь 7-9 тысяч.
Что касается ценных пород рыб, то в последние годы резко сократилось количество муксуна, и мы были вынуждены полностью запретить его вылов на территории округа. Запрет действует с 15 августа. Со следующего года такие же меры придётся принять в отношении нельмы. Причём запрет будет действовать и для коренного населения Югры. Сейчас мы обсуждаем этот вопрос.
Причин сокращения рыбных запасов, на мой взгляд, несколько. Это и загрязнение рек и озёр бытовыми и промышленными отходами и браконьерство.
Для восстановления популяции ценных пород рыб в Обь и Иртыш ежегодно выпускается молодь муксуна, чира, пыжьяна и пеляди. Только за последние шесть лет выпущено около 61 млн. личинок. Зарыбление проводят «Югорский рыбных завод» и «Госрыбцентр».
Сергей Пуртов, рыбак со стажем
– Помню, в семидесятые годы мой односельчанин поймал осетра на 86 кг. И это тогда никого особенно не удивило. В те годы браконьеров было не меньше, чем сейчас, и стерлядь, и муксуна с нельмой ловили тоннами, в100 раз больше, чем сейчас. Но рыба успевала воспроизводить себя. А потом пришёл на югорскую землю нефтяник. Ничего не имею против этих людей, работа у них нужная и тяжёлая, но бездумная деятельность наносит непоправимый вред рыбному хозяйству. Далеко ходить не надо. Возьмём Приобское месторождение.
В 1996 году в его пределах насчитывалось 23 вида рыб. Как минимум пять из них имели промысловую ценность. Сегодня рыбная ловля становится для жителей деревни Селиярово, которая находится на территории месторождения, занятием не просто малоприбыльным – рыбы здесь почти нет. На Балинской речке лет семь назад земснарядов наставили, прямо в том месте, где был сор, где рыба нерестилась – всё, вода от песка стала мутная, как молоко, рыба перестала сюда заходить. Если до работы земснаряда река давала до 40 тонн щуки, язя и окуней в год, то сегодня это место считается мёртвым. А как переезды через реки и протоки нефтяники устраивали? Да просто пересыпали их. Или ставили трубы малого диаметра, они воду пропускать не успевали, рыба не могла по ним пройти в сор, чтобы отнереститься и погибала. Вот так было. Уже молчу про аварии. Ну надо же думать, что делаешь, что после тебя детям-то останется.
Считаю, что органы власти должны обязать каждое нефтедобывающее предприятие выплачивать средства на развитие рыборазводных заводов. А заводов таких в округе нужно не менее пяти. Тогда, возможно, хоть как-то ситуацию выправим. И ещё, уж если объявлять запрет на вылов какого-то вида рыбы, так для всех. И коренному населению тоже. Тому же муксуну без разницы, человек какой национальности его ловит. Он просто вымирает.
Браконьерство исчезает
Георгий Бернгардт, заместитель председателя региональной общественной организации охотников и рыболовов Югры:
– В сокращении рыбных запасов браконьеры не виноваты. Виноваты нефтяники. Но никто об этом открыто не говорит. На простых смертных вину свалить проще. Две штуки стерляди человек поймал – его уже называют браконьером и уголовное дело заводят. Да, есть в Югре деревни, жители которых существуют за счёт рыбной ловли. Но просто там у людей работы нет. И выход из этой ситуации один – занять население. Возродить леспромхозы, зверофермы, открыть фермерские хозяйства. А в целом браконьеров сейчас мало и ни одну популяцию рыбы они подорвать не в состоянии.
Все местные водоёмы поделены на пять видов: для спортивно-любительского рыболовства, промышленного, для ведения традиционного образа жизни коренных народов севера, товарного рыболовства (разведения), и общедоступного рыболовства.
Наша организация арендует девять водоёмов, предназначенных для спортивно-любительского рыболовства. Кто хочет порыбачить, как в старину, ставными сетями до 75 метров, покупают у нас платные путёвки. Двухдневная рыбалка стоит 400 рублей. Что наловишь – твоё. Квоты у нас большие, так что, за спиной ни у кого не стоим. Но это касается рыбалки на обычную рыбу вроде щуки, язя, карася. А если рыбак хочет поймать пелядь, нельму или сырка, то это только под присмотром наших егерей. Норму выловил – всё, до свидания.
Рыбалка постепенно превращается в активный отдых. Выехать семьёй на природу, между делом порыбачить на удочку, сварить уху на костре. Браконьерская романтика исчезает, вместе с рыбой.
Смотрите также:
- Золотодобыча на Приполярном Урале вредит экологии Югры →
- Муксун может попасть в Красную книгу Югры →
- Секреты «чёрного золота» →