Про шинель, «сына полка» и сапожника. Случай из жизни фронтового хирурга

Всё дальше Великая Отечественная. Всё меньше очевидцев тех событий. Воспоминаниями воевавших отцов и матерей делятся их дети. Наш читатель – врач из Сургута Владислав Стрегло написал рассказ «Шинель» – историю, которую передал ему его отец. Приводим рассказ целиком.

Случай человечности

О танковом сражении под Прохоровкой страна узнала много лет спустя после сражения. Точнее, в 1965 году – в связи с официальным установлением в стране праздника День Победы и в ознаменование двадцатилетия этого знаменательного события в истории нашей Родины. Я об этом величайшем сражении Второй мировой войны узнал в 1950 году. Было мне тогда 10 лет. Случилось это так.

Прочитав повесть Валентина Катаева «Сын полка», я с восторгом рассказал отцу её содержание. Папа прошёл войну хирургом в медсанбате. Выслушав мой пересказ, он улыбнулся:

– Был у нас «сын полка».

– Ты знал Ваню Солнцева?! – удивился я, по-детски наивно полагая, что это был уникальный случай.

– Нет. Нашего мальчика звали Серёжей. Хороший был мальчишка, –продолжил рассказ отец. – Он оборванный, голодный как-то прибился к нам, да так и прижился. Помогал медсёстрам мыть инструменты, ухаживать за ранеными. У меня была лишняя шинель. Я отдал её медсёстрам, и они перешили её на него.  Потом был приказ об отправке всех «сыновей» в суворовские училища, и мы проводили нашего Серёжу.

  Некоторое время отец сидел, погружённый в раздумья.

 – Интересная история с этой шинелью, – наконец заговорил он. – Это случилось на Курской дуге под Прохоровкой. Там произошло жуткое сражение! Наверное, самое кровопролитное за всю войну. Шёл беспрерывный поток раненых. Мы в буквальном смысле начали валиться с ног у операционных столов. Тогда последовало распоряжение: десять часов работы – два часа сна. Вконец обессиленные, выходили мы из операционной и заваливались в обозе. Было лето, погода стояла тёплая. Через два часа нас будили санитары. Вот так однажды ночью я был разбужен для дальнейшей работы. Проснувшись, обратил внимание на укрывшую меня длиннополую кавалерийскую шинель.

– Чья это шинель?  – спросил я у санитара.

– Это ваш земляк вас укрыл, товарищ капитан, – пояснил тот.

– Какой земляк?

– Не знаю, товарищ капитан. Он доставил раненых. Случайно в нашем разговоре с начальником услыхал вашу фамилию, подошёл ко мне и спросил, как зовут врача Стрегло. Я сказал. «Так это же доктор из нашего села Авдеевка!» – обрадовался он и поинтересовался, где вы. Я показал ему место, где вы спали, но будить не разрешил, если он не родственник. Он подошёл к вам. Вы лежали скорчившись – давала знать ночная прохлада. Снял скатку, развернул шинель, укрыл вас и ускакал.

– Фамилию санитар, конечно, не спросил. А ведь интересно очень узнать, кто это был… Наверное, погиб. Иначе как-то бы проявился, – закончил отец свой рассказ.

Он жив!

Прошло 15 лет. Правительство впервые решило широко отметить годовщину Победы. Средства массовой информации заполнили материалы, рассказывающие о героических событиях минувшей войны. О многих из них страна узнала впервые. Громко прозвучало и знакомое мне с детства танковое сражение под Прохоровкой. Была выпущена медаль «ХХ лет Победы над Германией», которой награждались все участники войны.

Для торжественного вручения награды был приглашён в военкомат и папа. Ушёл он утром, а вернулся под вечер, заметно выпивший, хотя к этому виду «радости» относился весьма сдержанно, и возбуждённый.

– Он жив!  – радостно сообщил отец маме и мне непонятную новость.

– Кто? – хором спросили мы.

– Кавалерист, укрывший меня шинелью, – всё так же радостно улыбаясь, пояснил отец и рассказал такую историю:

– После поздравления и торжественного вручения медалей мы вышли на улицу, и тут же прозвучало: «Обмыть!» Сбросились по «трёшке», отоварились, пошли в парк и расположились на травке. И, естественно, начали вспоминать «минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они». Шумно было! Один бывший танкист вспомнил Прохоровское сражение. Я поддержал его.

 И тут ко мне подсел наш сапожник:

– Савва Дмитриевич, а не припомните ли случай под Прохоровкой? Мы доставили раненых в медсанбат. И вдруг в разговоре двух сотрудников я услыхал фамилию: Стрегло…

– Это ты укрыл меня шинелью?

– Я… – смущённо признался он.

– Так что же ты молчал?! Я ведь тебя похоронил! – вырвалось громко у меня.

Застольный шум стих, и все взоры компании обратились на нас. И я поведал о случае человечности, свершившемся среди бушевавшей вокруг бесчеловечности. Рассказал я и о судьбе шинели. Бывшему владельцу она очень понравилась. Рассказ произвёл на слушателей сильное впечатление. Всех поразила скромность сапожника. Мы ведь близко знакомы! Он был ранен и вернулся с войны инвалидом. Ежегодно проходил у меня ВТЭК (врачебно-трудовая экспертная комиссия). В те послевоенные годы я постоянно носил ему обувь в ремонт. Дважды он сам шил мне замечательные лёгкие летние туфли. И ни разу не было даже намёка на нашу необычную незабываемую встречу!

 Я хорошо знал нашего сельского сапожника. Но, к большому сожалению, не могу назвать его имя – забыл…