В Московском государстве того времени поощряли «подачу челобитных от населения», и уездные воеводы обязаны были пересылать их в столицу, - пишет историк, исследовавший материалы Российского государственного архива древних актов Е.В. Вершинин. «Иноземцы», недавно вошедшие в состав Московского государства, избирали «хорошего» переводчика и составляли челобитные на русском языке.
Князцы и сургутские воеводы
«Первые три известные нам челобитные относятся к 1610 г. В начале XVII в. представители ясачного населения - князцы и «лучшие люди» - еще могли ездить в Москву и лично подавать жалобы в приказ Казанского дворца. В мае 1610 г. в Москве оказались князек Кирша Кунязев (Парабельская волость), мурза Нырпохта Елуков (Юганские Большая и Малая, Салымская, Бозьянская и Селиярская волости) и князек Пырчейко Лайкин (Васюганская, Тымская, Ларьятская, Караконская и Лумпокольская волости).
Кирша Кунязев жаловался на тяжесть ясачного обложения, вследствие чего он был вынужден заложить своих жену и сыновей. В то же время Кирша указал, что он со своим родом участвовал в походах сургутских служилых людей на «изменников» - кетских и чулымских князьков. Правительство Василия Шуйского, которое доживало последние дни и чувствовало себя неуверенно, пошло навстречу жалобам: сургутские воеводы получили указ выкупить семью Кунязева и в целом уменьшить ясачный оклад с 11 до 9 соболей с человека. Кроме того, сам Кирша освобождался от уплаты ясака на год - «за его терпенье, что издержали его на Руси».
Судя по документам, правительство лояльно относилось к таким просьбам. Однако, в вопросах заготовки пушнины московское правительство, в основном, было на стороне «местной администрации». «Настоящим бедствием для ясачного населения Сургутского уезда стало воеводство И.Р. Безобразова и Ф.Г. Шишкина (1623-1625 гг.). Желая отличиться перед центральной властью административным рвением, эти воеводы провели новую перепись ясачных остяков, в результате чего в число ясакоплательщиков попали дополнительно 256 человек - люди физически немощные, старые, увечные и недоросли. Увеличенный ясак за 1625 г. воеводы буквально выбили из остяков, ставя их на правеж и сажая в тюрьму. После этого они уехали в Москву, где за свою радетельную службу были пожалованы у царского стола: Безобразов получил серебряный кубок и соболью атласную шубу ценой в 114 руб., а Шишкин - серебряный кубок, 10 аршин лазоревой камки и 40 соболей».
«Очевидно, московским приказным дельцам Сибирь представлялась огромным сундуком с «мягкой рухлядью»: кто и каким образом добывал пушнину, их слабо интересовало». Новый воевода Н.Е. Пушкин попал в сложное положение. «Ему было категорически указано собирать ясак «ласкою, а не правежем», и в то же время не оставить «недоборного ясака» новым воеводам. Последнее было явно невыполнимо, и не случайно, что именно с 1625 г. за ясачным населением Сургутского уезда стал расти «хвост» долгов по неуплате положенного ясака. К 1700 г. этот долг составил в денежном выражении 136 533 рублей».
«Великие бедности»
Содержание челобитных 1624-1625 гг. было посвящено одному вопросу - голоду. Остяки писали, что «таков голод не бывал на нас из давных лет», хотя и не указали его причины. Описывались трагические события - «великие бедности». Многочисленные жалобы касались также тяжести подводной повинности (ямской повинности). Вследствие коллективной челобитной остяков 25 волостей Тобольского, Сургутского и Березовского уездов 1640 г. на Нижнем Иртыше появились русские поселения - Демьянский и Самаровский ямы. Однако поселившиеся в Самаровском яме 50 русских ямщиков не избавили остяков Средней Оби от подводной повинности. Выполнять одновременно ясачную и подводную повинности им было нелегко. Поэтому жалобы на необходимость обслуживать транзитное судоходство продолжались. Предположительно, расселение коренных жителей по многочисленным притокам Оби могло происходить из-за желания избавиться от ямской повинности. «…Кондырев посылал по Оби казаков. Последние подтвердили, что видели запустевшие юрты, поскольку «остяки от подвод бегают». Тем не менее, эта повинность тяжким бременем лежала на остяках Сургутского уезда весь XVII век.
Челобитные не всегда приносили пользу местным жителям, но все-таки являлись действенным способом борьбы с «вопиющими злоупотреблениями».
Цитата
Выдержки из челобитной остяков Сургутского уезда, адресованной «великому государю» в 1696 году, когда пришел указ из Москвы о переходе Тымской и Васюганской волостей в ведение Нарыма: «Милосердый великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, пожалуй нас, сирот своих, вели, государь, тем волостям своим быть по прежнему в Сургуте…». «И вели, государь, в Сургуте и меж Сургута построить ямы. А будет, государь, ямов построить не укажешь, вели, государь, окладов наших збавить, потому, государь, что положены на нас, сиротах твоих, оклады тяжелые, не против нашей мочи, и платим со всякого человека по два рубли по двадцати по пяти алтын и по четыре рубли по девяти алтын… Великий государь, царь, смилуйся!».
«Время Поющих Стрел». Культура обских угров - на стойбище «Мань Ускве» 
Шесталовские чтения. Мансийский поэт объединил финно-угорский мир 
Югорчанка Мария Волдина: «Мы изолированы от традиций народа…» 
Из тайги за знаниями. Как и чему учатся югорские аборигены 
Югорчанка участвует в конкурсе «Мисс студенчества Финно-Угрии»