Томас Кёнигфельс – участник экспедиции Н.Ж. Делиля – французского учёного, астронома, географа, директора Санкт-Петербургской астрономической обсерватории. В 1740 г., когда Меркурий проходил перед диском Солнца, Делиль высчитал, что наиболее удобными точками для наблюдения этого редкого явления будут Берёзово и Обдорск (нынешний Салехард). И… отправился в Сибирь. Его сопровождал студент Географического департамента Императорской Академии наук Т. Кёнигфельс, который и вёл путевой дневник (его же руке принадлежат и рисунки).
«…В Самаровском яме медведи разрывают даже могилы»
30 марта [1740 г.] мы проехали залив сор, что между Демьянским ямом и Самаровским ямом. Этот залив простирается примерно на 180 вёрст, и путь показался нам до крайности однообразным…
1 апреля в 9 часов утра мы прибыли в Самаровский ям. Оный находится на реке Иртыше, у подножия изрядно высокой горы…
Рассказывают, передавая сие за чистую правду, что по берегам реки Конды медведи спят среди овец и коров, не причиняя им ни малейшего вреда. Здесь же, в Самаровском яме, медведи разрывают даже могилы и поедают мертвецов.
Здесь мы повстречали шведского лейтенанта по фамилии Берг, взятого в плен в Выборге и обратившегося затем в русскую веру. Он рассказал нам про одного бога Мастрико – идола, коему поклоняются все остяки от Нарыма, что на реке Оби, до Самаровского яма. В первой же юрте мы увидели шайтана (это чёрт), вытесанного из камня; они поклоняются ему как дьяволу, чтобы он не сделал им ничего дурного. В Кодском, или Троицком, монастыре, что в 40 верстах от Самаровского яма, можно, говорят, увидеть несколько подобных божков, которых здесь держат как диковину. Впрочем, более 1500 деревянных идолов было сожжено.
«…Мы прибыли в Лиуш»
3 апреля около 10 часов вечера мы прибыли в Лиуш. Там мы увидели одного остяка с женой, которые курили табак самым занятным образом. Мужчину рвало, он, казалось, был без сознания, а женщина едва могла говорить. Вот отчего это происходило. Мужчины сначала наполняют рот водой, затем затягиваются дымом и сглатывают, что тут же вызывает рвоту. Такой дым служит им как рвотное средство, чтобы освобождать желудок от слизи и непереваренной рыбы.
Их квадратные трубки выточены из камня, к ним прикреплён деревянный мундштук длиною в фут, он обмотан ремнём. Они такие любители табака, что, как мы смогли заметить, когда табак кончается, они отвязывают мундштук, разматывают ремень, выскребают его и затем набивают трубку тем, что им удалось наскрести. Трубка же так мала, что вмещает лишь то количество зелья, которого достаточно, чтобы наполнить рот дымом.
«…Многие из его народа умерли от голода»
4 апреля около 9 часов утра мы прибыли в Большой Атлым, где видели Курму Чугана – остяка в одежде из рыбьей кожи ярко-жёлтого цвета, что производило весьма изрядное впечатление. Говорят, что женщины прекрасно умеют делать такую одежду.
На рисунке: Церковь в Шеркалах
Четвёртого же в 10 часов вечера мы прибыли в Кодский монастырь… Настоятель Антоний принял нас и угостил хлебом, который весил не менее 40 фунтов. Нам вынесли также ведро пива и ведро монастырского кваса…
У остяков нет ни плит, ни печей… Они используют лампы, фитиль которых сделан из волокон дерева (дерево это называется «тальник» и похоже на нашу европейскую иву), смоченных рыбьим жиром. У них нет ни окон, ни столов. Когда же несколько семей живут в одной юрте, она поделена на каморки по числу проживающих в юрте семей, и каждый в своём углу спокойно есть свою оленину или рыбу…
Мой хозяин, крещёный остяк по имени Константин, уверял меня, что за свои 50 лет и не упомнит такого плохого года, когда и дичи нет в лесу, и рыбы в реке, и что многие из его народа умерли от голода. Однако Ея Императорское Величество повелели Берёзову и Кодскому монастырю выдать каждой семье муки в количестве, соответствующем числу членов семьи, но с условием, что за муку сию возмещение должно последовать в урожайный год. То, что рассказал мне этот человек, тем более правдоподобно, что мы уже видели в одной юрте в 200 верстах от Берёзова людей, ослабленных голодом, которые варили в горшках еловую кору, а точнее, её тонкий слой между внешней корой и древесиной – нечто вроде кожи дерева (так они могли хоть как-то утолить свой голод)...
«…С большими трудами достигли мы, наконец, Берёзова…»
Выехав из Нирумова 9 апреля в 11 часов утра на трёх санях и в сопровождении моего солдата, с большими трудами достигли мы, наконец, Берёзова в шесть с четвертью вечера…
Вечером мы устроились на постой в месте, указанном нам воеводой Фёдором Ивановым Шульгиновым – бывшим поручиком гвардейского Преображенского полка. Меня поселили у весьма приличных людей: мой хозяин Михайло Афанасьевич был казацким десятником. Вечером он предложил нам водки – лучшего и крайне редкого в этих краях напитка, а также творога, приготовленного в печке, пирог с солёной рыбой и двадцатифунтовый хлеб.
…На следующий день, 11-го, …вечером мы нанесли визит майору Андрею Ивановичу Карпову, прибывшему сюда из Тобольска в сопровождении 50 солдат, сменяемых каждый год, для охраны заключённых. Он принял нас весьма любезно и угостил чаем и кедровыми орешками. Он соизволил также подняться с нами на колокольню, стоящую перед церковью, и оттуда показал нам острог, то есть тюрьму для государственных преступников, сооружённую за небольшой речкой… Он показал нам также дом, где живёт сам, поскольку по долгу службы был обязан постоянно находиться поблизости. И под конец мы увидели и церковь, построенную князем Меншиковым, под алтарём коей он погребён…
Продолжение истории, а также записки итальянца в Сибири читайте каждый вторник в рубрике «ИНОСТРАНЦЫ ОБ ЮГРЕ И ЮГОРЧАНАХ».
Смотрите также:
- Дневник немца в Сибири: «…Картина беспредельного мира и тишины» →
- Дневник немца в Сибири. В Берёзове (окончание) →
- Дневник немца в Сибири: На пути к Щучьей →