Она сидела на неуютной скамейке пригородной электрички. Народу было немного: припозднившиеся садоводы, студенты с большими сумками… Она долго смотрела в окно, за которым зеленой непрерывной полосой плыл лес, потом повернула голову и уставилась на пассажира напротив. «Кажется, я его уже где-то видела, только где?»
В детском саду каждый ребенок особенный. Этот мальчишка вызывал улыбку у взрослых и у детей одновременно. Как его можно было не любить?! Вихрастый, рыжий, курносый да еще в больших круглых очках. Ребята с ним дружили. Если и подтрунивали, то, как им казалось, безобидно. Одна девочка очень любила тихо подойти сзади и приподнять заушники очков так, что те, большие, не по возрасту, съезжали с носа. Смешная девочка Маришка. А он только щурился и неизменно говорил: «Ну, что ты». Он не мог обижаться на девочек. Смешной солнечный мальчик Володя.
В первый класс они пошли как на обед в садике – дружно и парами. Так было принято. Володя шел за Мариной и пытался сосредоточиться, но все внимание занимал почему-то мышонок на ранце и огромный белый бант.
— Ну, ты, очкарик, двигайся быстрее, – сзади больно ткнули кулаком между лопаток. Мальчик был новеньким, он не знал, что Володя никого никогда не обижает. Очки соскользнули с носа и мышонок на ранце превратился в жирное пятно. В тот день Володя дал себе слово навсегда избавиться от очков.
Первый год учебы кому-то кажется самым запоминающимся, кому-то – самым трудным. Для солнечного мальчика он стал коротким и невыносимым. Почему-то быть рыжим и в очках в школе не просто плохо – это значит быть одному. Детсадовские товарищи как-то сразу выросли и стали бить по той же макушке, по которой когда-то гладили. Володя старался быть таким, как раньше, угощал конфетами, помогал дежурить. Но что-то все время не получалось, что-то выходило не так.
— Ты некрасивый, Володя, ты смешной, я не буду с тобой дружить, – честно сказала девочка Марина, когда он предложил донести до дома ее портфель. Володя все понял и больше уже ни к кому не подходил.
Дома у него был свой мир: маленькие модели танков и самолетов, солдатики. Володя мечтал стать военным. Ведь не бывает некрасивых и рыжих людей в форме, бывают только сильные и смелые защитники.
— Сынок, так получилось. Нам нужно уехать из города. Бабушка заболела, мы поживем какое-то время с ней, – маме казалось, что она очень больно ранит сына, отрывая от друзей, увозя посреди учебного года.
— Мы поедем уже завтра? – Володя жалел только о ранце с мышонком и огромном белом банте.
— В понедельник…
…Электричка мерно постукивала: «где-то, где-то, где-то»… Она силилась вспомнить. Что-то такое знакомое было в парне напротив, такое хорошее. Он дремал, поэтому ничем помочь ей не мог…
В одиннадцатом классе выпускной – самое актуальное явление. У кого нет мальчика – срочно надо завести, у кого есть – нужно не поссориться. У Марины было целых два. Оба ничего себе, но далеки от идеала. Идеалом Марине виделся Ван-Дамм. Ну, или кто-то похожий.
Выпускной прошел как любой другой – сначала всеобщее братание, потом разбивка на пары. После один из двоих претендентов на руку пошел провожать Марину до дома. Вот и выросли. У подъезда прижал и стал целовать. Марина почему-то не сопротивлялась, хотя приятного в поцелуях было мало. Выросла, ну надо же когда-то стать взрослой. Почему-то казалось, что взрослость именно в этом. После долго стояла под душем. Было ощущение какой-то опустошенности…
Она ясно помнила то странное ощущение после выпускного. Так, как будто он был вчера. Почему именно сегодня, в этой полупустой электричке, так и до слез недолго. И еще этот неизвестно-известный парень напротив. Потрепанная курточка, джинсы, в руках палка. Хромой? Инвалид? Но она не знает ни одного инвалида.
Все годы учебы Володя мечтал вернуться в город детства. Вернуться состоявшимся, высоким, красивым и… без очков. Учился он в спецклассе, постепенно приближаясь к своей мечте стать военным. Потом была Академия и операция на глазах. Все ради белого банта и наивного ранца с мышонком. Он верил, что, когда приедет, сразу попадет во времена Солнечного мальчика. Купил билет, сел в поезд.
Марина торопилась домой, она страшно не любила вечерние лекции. Новенькие туфельки на шпильке громко цокали по тротуару. Лампочка у подъезда не горела. Марина фыркнула и достала фонарик, всегда носила его с собой на всякий случай. Лестница была закапана чем-то темным. Аккуратно обходя пятна, Марина все убыстряла ход.
— Хулиганье чертово, – ругалась шепотом, – не могут друг друга колошматить на улице. Она поняла уже, что пятна – это кровь.
Володя полулежал на пятом этаже, привалившись спиной к стене. Он был безмерно счастлив, что дополз до самого верха. Марина жила на четвертом. Что было бы, если бы она увидела его таким? От букета тоже ничего не осталось. Просто шпана, просто не было закурить, просто у них была бита. Володя был счастлив – Марина его не видела. Они обязательно встретятся. Вот только купит новый букет, да сойдут синяки. «Скорая» и открытый перелом ноги будут потом, когда проснутся соседи. Почему-то он не терял сознания. Дурак, он думал, что это от любви…
Марина все делала в жизни с оглядкой на других. Подруги начали выскакивать замуж – значит, пора. Нашла кандидата. Выскочила. Как-то неловко и неуютно стало сразу. Квартира слишком чужая, муж слишком чужой, жизнь какая-то ненастоящая. Промаялись два года. Развелись. Своим разводом тире освобождением Марина была обязана свекрови. Она до сих пор была благодарна этой женщине, решившей, что невестка бесплодна. Теперь у Марины была квартира, свобода, диплом и работа в филиале Екатеринбургского банка. Да, еще безмерное чувство одиночества. Знакомые посоветовали завести собаку.
Вот и ехала она с птичьего рынка. Не купила собаку, не приглянулась ни одна щенячья мордашка. В пустой дом не хотелось. Сосед напротив все так же спал. Он, похоже, тоже ехал с птичьего – в куртке жмурился сиамский котенок. Маленький, беззащитный.
Лежа на больничной койке Володя чувствовал себя беззащитным. Карьера хромоногого военного сложиться геройски уже не могла. Глупая драка всю жизнь перепахала. Солнечный мальчик перестал быть солнечным. Странно, даже цвет волос потемнел. Володя замкнулся, весь его мир сузился до моделей. Моделей и глубоко спрятанных воспоминаний. Только кому он теперь такой нужен? С девушками он не общался, очень стеснялся своей хромоты. Жил один, в том самом городе детства, на окраине, работал с детьми. Друзья посоветовали купить собаку, чтобы не было так одиноко. Поехал на птичий и увидел котенка. Не устоял, купил. Теперь пребывая в полусне, думал, осталось ли дома хоть немного молока.
Когда он открыл глаза, Марина сразу его узнала. Володя! Только у него глаза были такими зелеными и беззащитными. Как он изменился и каким знакомым по-прежнему казался. Солнечный мальчик из детства, смешной рыжик с букетом осенней листвы.
Володя смотрел прямо перед собой. Ему казалось, что Марина сразу поймет, как он счастлив. Только вот эта вечно мешающая палка да котенок. Вид, в общем, не геройский. Он попытался запихнуть котенка в куртку, тот заартачился и замяукал. Марина расхохоталась.
— Володя!
— Да? – он поднял на Марину глаза и она поняла, что ни за что не отпустит сейчас от себя этого человека. Поняла, что ей очень интересно знать, как он жил все это время, куда делись его огромные очки и как зовут котенка. Она поняла, что ни за что не отказала бы тогда в дружбе солнечному мальчику и отдала ему все портфели на свете.
— Ты знаешь, я всю дорогу думала, где же я тебя видела, – говорила она взволнованно, – Ты так изменился, Володя. Сколько лет прошло?
— Я приезжал к тебе, Марина, только…
— Давай мне котенка, я понесу, – они вышли на перрон.
— У тебя дома случайно нет молока? – вдруг спросил он. И Марина вдруг четко поняла, что теперь у нее есть абсолютно все, что нужно.
Судьба пиратская 
Надежда Губарь: Двести двадцать на двоих 
Надежда Губарь: Жить, чтобы умирать 
Надежда Губарь: Судьбой нагаданный 
Надежда Губарь: Три цвета надежды