Рядом с тайной
Мне всегда было интересно, что же хранят в себе подвалы главного окружного музея. Много сказок и легенд ходят про его фондохранилища. Например, о том, что музейщики давно нашли и сейчас прячут от всех знаменитую Золотую Бабу, до лучших времён.
Спускаясь в подвал музея в компании научного сотрудника Артура Галямова, мы столкнулись с охранником уже во второй раз: на входе в музей меня тоже проверяли. Пока фото в паспорте сверяли с моей физиономией, я оглядывалась: всё выглядело таинственно, множество дверей и замков.
Постучались в первую тяжёлую сейфовую дверь. Нам открыл молодой интеллигентный человек в очках и толстом тёплом свитере (а на дворе - май). Это хранитель художественного фонда – Андрей Белов.
Он был очень удивлён неожиданным гостям. Пояснил: «У нас нечасто бывают посторонние люди». Я морщусь: холодно. Хранитель поясняет: здесь поддерживается постоянная температура 18 градусов и 55% влажности. Это идеальные условия хранения картин, а они в фондохранилище изобразительного искусства – на всех полках. Прохожу мимо стеллажей. Лампочки на потолке включаются и подсвечивают необходимые места. Иду дальше - выключаются. Изобразительные шедевры не очень любят свет.
Я, как культурный посетитель, ничего не трогаю, держу руки по швам. Обращаю внимание на мольберт у рабочего стола хранителя. Холст освещает необычная лампа. «Эта картина у нас недавно. Сейчас мы исследуем её ультрафиолетом. Выясняем состояние краски и холста, есть ли трещинки», - объясняет Белов. На вопрос, сколько экспонатов в хранилище, мне не ответили, что это секретная информация. Но…не одна тысяча. Кстати, в хранилище есть картины, рядом с которыми находиться, прямо скажем, жутковато. Смысл их не могут пока разгадать даже искусствоведы.
Кладоискательница
В следующем кабинете царствует Лариса Халтурина – заведующая отделом реставрации. Коллеги называют её кладоискателем. Недавно Лариса Адольфовна, реставрируя шаманские бубны, нашла внутри одного из них серебряные монеты 19 века. С какой целью, кто и зачем их туда положил, теперь ломают голову все научные сотрудники музея. Что удивительно, монет много, но все они выпущены в разные годы. Теперь музейщики думают, как документально оформить неожиданное появление клада в их подвале.
.JPG)
Вообще бубнами Лариса Халтурина обычно не занимается. Она – реставратор по бумаге, её работа - восстанавливать письма, книги, кожаные переплёты. На её рабочем месте - множество кисточек, химических реагентов, железных прессов. Единственная, выбивающаяся из общей картины вещь в мастерской – французская соусоварка, которая стоит на столе. На вопрос, зачем она реставратору, Лариса отвечает: «В ней удобно варить клейстер».
Конечно, меня интересовали вопросы о сакральных вещах. Мастер подстёгивает моё любопытство: «Вещи действительно впитывают в себя энергетику людей, которые брали их в руки. Некоторые вещи легко реставрируются, а за иные даже браться не хочется. Хоть мы люди науки, но очень не любим, например, работать с предметами из курганов. На них словно какая-то печать смерти, очень часто музейщики после общения с такой вещью долго болеют. Может, это простое самовнушение, может, какие вредоносные бактерии выжили на предмете, несмотря на сотни прошедших лет, может, действительно потусторонние силы гневаются, мы не знаем, но факт остаётся фактом».
Глаза на полочке
За следующей дверью – царство таксодермиста Евгения Симкина. Он пришёл в профессию реставратора чучел зверей и птиц из ветеринарии. «Процесс создания чучела очень долгий, - рассказывает он. - Сначала создаётся металлический каркас, потом к нему крепится наполнитель, придающий чучелу объём, на него натягивается и приклеивается шкура животного. Потом с помощью скульптурной глины дополнительно наращиваются суставы, сухожилия и другие мелкие детали. Кстати, пожалуй, только у нас можно увидеть стеклянные глаза на полочке…». Коллеги Евгения улыбаются: «Вам ещё повезло, однажды человек без приглашения зашёл к Симкину, а у того в этот момент руки были по локоть в крови в прямом смысле слова. Пришлось гостя откачивать». Евгений смеётся: «А ещё некоторые удивляются, почему я часто трубку не беру, не могу же я руки так быстро вымыть».
Последнее подвальное помещение, которое мне удалось посетить - кабинет реставратора по металлу Андрея Вешкурцева. Его кабинет напоминает кузницу 21 века: необычные напильники, плавильные печи, тысячи мелких инструментов. В руках Андрея вещи начинают жить заново. Ювелирная работа длится месяцами, а то и годами.
На полках - штыки и каски времён второй мировой, напёрстки позапрошлого века. В отличие от своих коллег, Андрей не верит в мистику. Больше всего предметов с окружных могильников и городищ имеют металлическую природу и проходят именно через его руки. Прощаюсь с новыми знакомыми, выхожу на свет божий. Потом вспоминаю, что так и не узнала, прячут ли где музейщики Золотую Бабу. Есть повод вернуться в подземелья ещё раз.
Метаморфозы Вэллы. Каким мы запомним югорского писателя и философа 
Надежда Губарь: Либидунъ 
Как девочка с Урала историком-краеведом стала 
Как сельский механизатор стал мастером народных промыслов 
Праздник на скорую руку