«У меня в паспорте указано место рождения - 17 квартал. Когда муж моей сестры увидел документ, сказал: «Это же волчий паспорт. Что же получается, людей привозили и просто выбрасывали в лесу?», - рассказывает Наталья Мавлютова (Виндерс). – А так и было, привозили и выбрасывали. Родители моей мамы – Вероники Быукшанс – когда-то имели крепкое хозяйство в латвийской деревне Утинани. С приходом советской власти началась коллективизация, но продвигалась с большим трудом: не все хотели добровольно расставаться с нажитым добром и вступать в колхоз. Тогда по всей Латвии объявили, что тех, кто сопротивляется, отправят в Сибирь.
Как позже выяснилось, свои же хуторяне, соседи и родственники участвовали в составлении списков тех, кого выслать. «Давайте вот эти и эти семьи, Быукшанс – трудяги, тихие, спокойные, пусть едут. Они и в Сибири выживут», - так, наверное, рассуждали. Мама вспоминала, как она пошла утром доить коров, а когда вернулась в дом – застала там русских солдат с винтовками.
Её отец хорошо знал русский язык - воевал в первую мировую, просил их оставить, а солдаты отвечали, что, если не выполнят приказ, то их самих расстреляют. Дали полчаса на сборы. Тётушка Текля позже рассказывала, что погрузили всех в вагоны для скота и везли более двух недель, на остановках давали только по 200 гр. хлеба. Я прочитала в одной из книг, что в эти мартовские дни из Латвии вывезли в Омскую и Томскую область 12 тысяч 987 семей общей численностью более 42 тысяч человек, включая стариков и детей до 7 лет.
Сначала мы работали на току, смотрели на зерно и не смели взять ни одной горстки, хотя 9 месяцев не видели ни куска хлеба. Потом переехали на лесоучастки – по пояс в ледяной воде сплавляли лес и грузили его на баржи. Мама работала сучкорубом, в день ей полагалась чашка каши. Одни люди умирали, им на смену привозили других – из сталинских лагерей. Там, в 17-м квартале мама встретила моего отца, отсидевшего 10 лет на дальнем Востоке и сосланного в Сибирь. За свой труд родители получили почётные грамоты, а отец – знак «Ударник коммунистического труда».
Через много лет отец всё-таки съездил на родину, в Латвию. Что там случилось – не знаю, но вернувшись, он прямиком попал в психиатричку. Видимо, встретили на Родине «очень ласково». Мама тоже съездила в родной хутор, поплакала там (всё разворовали, растащили) и вернулась: здесь сложилась её жизнь, родились дети».
Сулейман Сергеевич тоже родился в ссылке. «Мою прабабушку предупреждали родственники: «Ты отдай в колхоз большую часть имущества, и немного оставь себе». А та отвечала: «Мой муж столько наживал, а я возьми и отдай?» В 1931 году всю нашу семью забрали. Высадили вместе с другими на берегу Васюгана (сейчас – Томская область). Там стояло несколько срубов, - рассказывает Сулейман, - кто успел прихватить с собой золото (татары всегда любили украшения), тот смог купить место в срубе, а остальные (кого забрали за одну корову в хозяйстве) рыли землянки или делали берестяные чумы.
Мама говорила, что зимой выходили утром на улицу и смотрели: нет над чумом дыма – значит, все умерли. Заглянешь туда – а они вокруг очага, как стеклянные, сидят - замёрзли. А ещё еды совсем не было, только труха древесная да воду пили. Прабабушка не хотела мириться с ссылкой и убежала. Больше мы о ней ничего не знаем.
Весной выжившие организовали рыбацкую артель в колхозе в Стрежевом, со временем обустроились. Моя мама – Хамида Мавлютовна много лет работала на рыбодобыче в холоде и сырости. Помню, как она по утрам, чуть не плача, растирала опухшие, не сгибающиеся пальцы рук, и шла на работу. В 18 лет я её потерял. Много в то время возникало на болоте спецпереселенческих посёлков: Раздольное, Ильяк, Чин-Вар, Стрежевой, Новый Тевриз…
А в 1933 году на остров вблизи д. Назино высадили более 6 тысяч человек политзаключённых. Говорят, что напротив острова стояли вооружённые солдаты, и всех пытавшихся переплыть реку расстреливали. Пищи людям не давали, там началось людоедство. Война открыла новый этап заселения васюганского болота. Туда прибыли немцы, поляки, эстонцы, - около 12 тысяч человек. Немцы приезжали полураздетые, мало кто из них выжил.
На границе Знаменского и Тевризского районов советская власть организовала коммуну, согнали туда весь отобранный у кулаков скот и бездельников, что отродясь не работали. Они быстро съели всё и разбежались. Так и закончилась коммуна. Вот думаю, если бы работяг не ссылали, то жили бы сейчас все припеваючи». Сегодня Мавлютовы живут в Ханты-Мансийске. Сулейман Сергеевич стал директором школы, Наталья Петровна – педагог. Они навещают родные погосты и помнят всё, что было. И говорят о том времени, потому что его нельзя забывать.
Докажите, что Вы не робот.
Эти несложные правила помогут Вам получать удовольствие от общения на нашем сайте!
Для того, чтобы посещение нашего сайта и впредь оставалось для Вас приятным, просим неукоснительно соблюдать правила для комментариев:
Сообщение не должно содержать более 2500 знаков (с пробелами)
Языком общения на сайте АиФ является русский язык. В обсуждении Вы можете использовать другие языки, только если уверены, что читатели смогут Вас правильно понять.
В комментариях запрещаются выражения, содержащие ненормативную лексику, унижающие человеческое достоинство, разжигающие межнациональную рознь.
Запрещаются спам, а также реклама любых товаров и услуг, иных ресурсов, СМИ или событий, не относящихся к контексту обсуждения статьи.
Не приветствуются сообщения, не относящиеся к содержанию статьи или к контексту обсуждения.
Давайте будем уважать друг друга и сайт, на который Вы и другие читатели приходят пообщаться и высказать свои мысли. Администрация сайта оставляет за собой право удалять комментарии или часть комментариев, если они не соответствуют данным требованиям.
Редакция оставляет за собой право публикации отдельных комментариев в бумажной версии издания или в виде отдельной статьи на сайте www.aif.ru.
Если у Вас есть вопрос или предложение, отправьте сообщение для администрации сайта.
