А у нас зима – сойдёшь с ума!
Алла ЯРОШКО
Это было лет 20 тому назад. Нам выпал случай съездить всей семьёй накануне Нового года в один из таёжных посёлков Сургутского района. На окраине его стояла ведомственная база отдыха, срубленная из соснового кругляша. После ужина мы пошли гулять в близлежащую тайгу – по узенькой тропинке, освещённой высокими фонарями. И попали в волшебство. В нереальном искусственном свете всё вокруг приобрело необыкновенную форму и окраску. Вдруг выгнулся куполом тёмно-синий вечерний небосвод, откуда слетали на землю, невесомо кружась, мохнатые снежные звёздочки.
Мои спутники ушли вперёд, а я, подняв лицо к небу, не могла сдвинуться с места. Снежинки щекотно таяли на щеках и губах, застревали в ресницах, таяли на ладонях. Голубые пушистые перины устилали подножья сосен. Далеко вверху, в одиноко застрявшем облачке, купался голый узенький месяц.
И тогда, сама не понимая, что делаю, я кинулась в эти идеально взбитые сугробы, выкрикивая что-то нечленораздельное и восторженное. Я каталась по ним, раз за разом ныряя в снежно-голубую пучину.
Наша компания вернулась посмотреть на моё сумасшествие. Дети, разинув рты, в растерянности смотрели на мои кульбиты, потом, тоже закричав, с разбега бросились ко мне. За ними – взрослые.
Сосны сбрасывали на нас целые шапки мягкого чуда. В конце концов, разгорячённые и мокрые, мы вернулись в свои комнаты. Торжественно поклявшись, что на Новый год обязательно сюда вернёмся.
Что и говорить, это счастливое волшебство уже не повторилось. И каждый раз, когда я вижу по телевизору московские слякотные в разгар зимы улицы, мне становится по-человечески жаль жителей столицы: бедные, они знают только пропитанные зловонными испарениями и выхлопами зимние осадки.
«А у нас зима – белым-белёшенька! А у нас зима – сойдёшь с ума!». Эти стихи написал мой знакомый сургутский поэт.
Парижский экстрим
Светлана ТУЗОВА-ЩЁКИНА
Дело было в новогоднюю ночь в Париже. Нашу тургруппу привезли на Елисейские поля, выгрузили и велели возвращаться к автобусу не ранее чем через 2 часа. Транспорт должен был ждать нас за Триумфальной аркой. Мы отправились гулять по проспекту, полюбовались на пожарные машины с брандспойтами на площади Звезды, поглазели на отряд карабинеров с огромными щитами в руках. Нас огорчало лишь то, что нигде не было часов, по которым можно было отследить наступление нового года. Ну да не беда! Мы опасливо достали из-под полы бутылку французского шампанского и принялись разливать живительную влагу по пластиковым стаканчикам. Таились мы не случайно, ведь во Франции запрещено распивать спиртные напитки в общественных местах. Но не мы одни были такими «умными». Время от времени в какой-нибудь из компаний наступал Новый год, и с их стороны неслись радостные крики. Через полчаса уже никто на это внимания не обращал. Общий гул многокилометровой улицы уходил в ночное небо. Когда метрах в ста от нас что-то грохнуло, и потянуло белым дымом, никто особенно не удивился. Минут через пять снова что-то грохнуло уже с другой стороны. Толпа стала пятиться назад. И нам бы попятиться, но ведь автобус в другой стороне! И мы, вопреки здравому смыслу, рванули вперёд. Навстречу неслись сильные молодые парни, их становилось всё больше, двое мужчин несли третьего, кажется, он был ранен. Отряд полиции расчищал улицу, оттесняя людей к домам. А мы упорно двигались вперёд. К автобусу. О том, что случилось, мы попытались узнать из сводки утренних новостей. Парижское телевидение с сожалением сообщило, что в этом году фейерверка не было. Его нам в ту ночь явно не хватало!
Мечты сбываются
Ирина ЗАВЬЯЛОВА
Моя двухдневная предновогодняя командировка в одну из глухих хантыйских деревень сразу не задалась. На вертолётной площадке я сломала свои любимые очки - наступила на это, свалившееся с моего носа великолепие. Вы, наверное, думаете, что поломка очков - ерунда, случайность. Уверяю, когда за одной случайностью следует множество других – это уже тенденция. А тенденция в сфере неприятностей - катастрофа. В деревне нас с телеоператором Сашей встретил местный глава. Со съёмками всё было замечательно: славные душевные люди, национальный колорит, ёлка, экзотика.
Проблемы продолжились в обед. Подавали строганину из муксуна и жареные оленьи мозги. Я кушать это не смогла. Пришлось сослаться на врача, который прописал мне молочную диету. Но голод не тётка. В единственном продуктовом магазине удалось купить плавленый сырок и крабовые палочки. Палочки оказались почти высохшими, на сыре - плесень. Желудок загрустил. Он мечтал об икре, ананасах, клубнике… К счастью, у Шуры нашёлся доширак.
После ужина мне предложили сходить в баньку. Она была малюсенькой, с одним гнутым тазиком и большими окнами без занавесок. Я зажгла свечу, выключила свет и пыталась помыться, не мелькая перед окнами. В считанные минуты на дворе разыгралась настоящая снежная буря. В эту пургу мне и пришлось выходить из баньки. После помывки хотелось высушить волосы. Я прошла в комнату, где стояли две большие широкие деревянные скамьи (на них мы и спали), два табурета и стол. Достала из дорожной сумки фен, воткнула вилку в розетку. Раздался треск, визг, искры - это был прощальный салют моему фену. Сашенька меня успокаивал. «Думай о профессии, – говорил он. - Проводка целая, значит, сможем зарядить аккумуляторы». Он включил зарядное устройство – во всём посёлке погас свет.
Домой мы вернулись днём 30 декабря. Сюжет пошёл в предновогодний выпуск. А 31 ко мне в гости пришёл Саша с икрой, ананасами и клубникой…
Как мусульмане автономного округа отмечают Рас-ас-Сан 
Создай свою идею украшения Ханты-Мансийска к Новому году 
Деды Морозы и Снегурочки вновь соберутся в Югре 
От ворот поворот: нужны ли Югре закрытые города?