Государство – это Я?

После падения СССР мы потеряли чувство принадлежности к единому народу, считает историк Николай ШМЕЛЁВ. Накануне Дня народного единства мы поговорили с ним о патриотизме.

Чувство локтя?

– Николай Геннадьевич, раньше все называли себя советскими людьми, а сегодня стремятся выделить свою национальную принадлежность: русские, украинцы, татары… но почему не россияне?

– Когда нет чувства принадлежности к чему-то большому, человек тянется к малому. Отсюда всплеск поиска национальных корней. До революции в стране была единая идея и вера. Неважно, кто ты по крови, поляк, русский или украинец, ты принадлежишь к великой империи. Так же было и в Союзе. Советский человек делил: наши – это советские люди, чужие – заокеанские враги. Стихийное размежевание населения по национальным признакам ведёт к тому, что разные группы ставят перед собой разные цели. В этом наша главная беда. Национальной идеи сегодня нет, и пока я не вижу, что именно могло бы ею стать.

– А как же наша великая история?

– Нам есть от чего оттолкнуться – подвиги наших дедов во время Великой Отечественной, заслуги покорителей недр Западной Сибири. Но для национальной идеи нужно не только прошлое, но и чёткое представление о будущем. Это направление должно быть сформулировано духовной и политической элитами. При всей порочности идеологии нацизма доктор Геббельс очень точно сформулировал механизм создания национальной идеи: в три года мы дарим немецкому ребёнку фашистский флажок, в семь он начинает маршировать, а в 12 берёт в руки винтовку. При Мао Цзедуне перед китайцами стояла чёткая и понятная цель – индустриальный Китай за пять лет. Каждый должен был построить доменную печь, чтобы плавить сталь.

– Как случилось, что с момента распада Союза мы ничего альтернативного не создали?

– Большевики, разрушая старую систему, имели готовый набор целей: земля – крестьянам, заводы – рабочим, мир – народу. Всё ясно и конкретно. А политические силы, которые пришли к власти в результате распада СССР, не имели представления, куда мы должны идти. Похоже, что и нынешняя политическая элита не очень представляет пути развития. Нам называют разного рода цифры из бюджета, а зачем – не ясно.

– Американцы слушают гимн, любят президента. Почему мы другие?

– Нас нельзя напрямую сравнивать со Штатами. Страна – тоже многонациональная, но по сути они все – мигранты, и это их объединяет. А главное, американцы чувствуют, что государство – это они, ощущают возможность повлиять на существующую власть. Поэтому поют гимн и вывешивают флажки – сами для себя. А у нас есть «государство», а есть «Я». Причём власть действует формально. Выходцы из советской системы используют сугубо советские административные методы. Я не думаю, что где-нибудь в США накануне олимпиады были специальные совещания при губернаторе с указанием, сколько человек, на каком углу и в какой одежде должно стоять. Какая ещё у людей может быть реакция?

Хоть потоп

– Сегодня не только достаточно новый праздник 4 Ноября, но даже 9 Мая у некоторых вызывает раздражение. Почему?

– Это неизбежно в условиях социального и национального расслоения общества. Ветераны, их дети и внуки знают, какой ценой досталась Победа, и уверены, что всё было не зря. Но появилась категория людей, которые считают, что эта цена избыточна. В основном это люди среднего возраста, которые были вынуждены устраивать свою жизнь без помощи государства, в условиях полного вакуума ценностей. Они думают, что война – не подвиг народа, а вина государства. Если государство стало достаточно циничным даже к ветеранам войны, то чего ждать остальным?

– В то же время массовым стало поисковое движение. Почему?

– Сегодня заниматься поисковыми работами модно, и это очень плохо. Однажды королева Виктория, прибыв в обсерваторию Гринвича, пожелала в пять раз увеличить жалование астрономам. Но они ответили: не надо – как только зарплата вырастет, в науку придут шарлатаны. То же происходит и у нас. У чиновников почётно иметь свой поисковый отряд, ведь в других регионах такие уже есть. Появилась категория людей, которые пытаются создать себе на этом политическое имя. В результате происходит девальвация понятия. Движение, которое держалось на высокой цели, превращается в организацию, для которой важны не солдаты, а количество останков, статистика.

– А можно ли развивать патриотизм на уровне региона?

– Это необходимо, иначе развивается потребительское отношение к земле, на которой ты живёшь. Приехал в Югру, заработал, и тебе всё равно, что здесь будет дальше. Когда началось бурное освоение месторождений, власть не могла определиться, как это делать – вахтовым методом или нет. Долго пытались убить двух зайцев: территорию не благоустраивать, а новых людей привлекать. Последствия этой политики мы сейчас наблюдаем. Я не знаю, в какой ещё стране мира так близко к полярному кругу есть холодные туалеты. Отношение людей соответственное: меня используют, значит, и я использую. Как саранча – объела поле и улетела. Нужно развивать патриотизм на уровне региона, иначе так всё будет и дальше.

Смотрите также:

• На чём будет строиться будущее нашего региона →
• Президенту, в Кремль →
• Шаман и шоумен →