Многое испытал на себе маленький посёлок, прежде чем в 1985 году вырос до размеров города.
Юрты Хаймазовых
Первое упоминание о Нягани содержится в книге знаменитого исследователя севера начала ХХ века Александра Дунина-Горкавича «Тобольский север», которую издали в 1910 году в Санкт-Петербурге. Автор так описывал поселение: «С правой стороны Нянынь-Ягана, на 10 верст ниже зимовки Себур-Ягана стоят три избушки амнинских казымцев. Эти люди арендуют у вотчинников рыбаловныя и звероловныя места, а осенью промышляют рыбу и добывают чебака и окуня до 200 пудов и щуки от 20 до 50 пудов. Сбывают её в селе Кондинском (ныне Октябрьское) местным торговцам и другим лицам, приезжающим сюда из Туринского уезда… По речке могут ходить каюки, для сплава леса плотами она вполне пригодна».
Свет на вопрос, кто же конкретно жил в этих местах, проливает Перепись Уральской области Тобольского округа 1926 года, где на 72 странице есть запись о том, что в юртах Нягынь проживают два семейства, ханты по национальности - 5 мужчин и 8 женщин. Кто были эти люди - точно знает старейшая жительница Нягани - Клавдия Хаймазова. По словам женщины, это были её родители - отец Семён Прокопьевич с женой Евгенией Матвеевной, и их детьми.
«Наш род Хаймазовых ведёт начало из хантыйского (казымского) рода. Наша семья приехала в эти места примерно в 1911 году - ещё до революции. Прибыли три брата с молодыми женами, да только один - младший Семен остался. В 1913 году в нашей семье родился самый старший из детей - Яков. Он участвовал в Великой Отечественной войне, вернулся домой, здесь жил и работал. Учились мы в юртах Казым, было такое поселение в 17 километрах от Октябрьского. У родителей было 15 детей - трое умерли в младенчестве, ещё пять уже большенькими перед войной от туберкулёза», - вспоминает Клавдия Семеновна. Сама женщина - была почти самой младшей - 14-й по счёту и родилась осенью 1934 года.
За четыре года до её рождения в Юрты были сосланы первые 12 русских раскулаченных семей из Челябинской области.
Как и ханты, они занимались рыболовством. Первым бригадиром на рыбоучастке стал Иван Яковлев. Все жители маленького посёлка держали скотину, сажали огороды возле своих домов.
Герои Севера
По словам методиста музейно-культурного центра Нягани Натальи Крюковой, к 1941 году в Старой Нягани проживали ровно 100 человек - из них в 1942 году, когда на фронт стали брать даже репрессированных, ушли 12 человек - смертью храбрых погибли девять из них. В их числе настоящий герой - 35-летний гвардии старший сержант Иван Кузнецов.
«Он родился в селе Чебаркуль Челябинской области в 1909 году, вместе с семьей был раскулачен и отправлен к нам на север. Был призван в июне 1942 года, воевал на Юго-западном фронте. Погиб 11 января 1945 года в Венгрии, в деревне Замоль. В наградном листе, что мы нашли в архивах, сказано, что посмертно он был представлен к Ордену Великой Отечественной войны 1 степени. В документах так описывается его подвиг: «9 января ворвавшись в населенный пункт Алшо экипаж Кузнецова уничтожил 2 противотанковых орудия, 2 пулемёта и расстрелял до 30 гитлеровцев. Своим огнем он дал возможность остальным танкам войти в населенный пункт. Немцы, видя дерзость советских танкистов, открыли яростный огонь по танку. Но тот продолжал свою борьбу дальше. 11 января, когда танки были в обороне населенного пункта Замоль, немцы перешли в наступление, Кузнецов меткими выстрелами сжег один «Королевский тигр» и подбил танк «Пантера», лично расстреляв до 20 гитлеровцев. В этом же бою командир орудия погиб», - рассказывает Наталья Крюкова.
В разное время в Нягани жили 250 ветеранов Великой Отечественной войны - кто-то приезжал после войны, кто-то во время освоения севера, кто-то приехал в город уже в зрелом возрасте - ближе к старости. Воспоминания большинства из них удалось сохранить благодаря работе краеведов и архивных работников администрации города, таких как Нина Павленко, издавшей не одну книгу о старожилах поселка.
В ближайшее время общественники планируют выйти с предложением к главе города Нягани о внесении имён 12 ветеранов, ушедших на фронт в 1942 году со Старой Нягани, на местный мемориал. Искать их имена в архивах непросто - как только писари не указывали название посёлка, откуда призывались наши парни: Нягынь, Нянынь, Нянинь, Нягань, Наган…
Суровый быт
Во время Великой Отечественной войны жители Старой Нягани проявляли не меньшую стойкость, чем те, кто ушёл воевать. Тяжела была жизнь спецпереселенцев - с 1935 года закончился их 5-летний срок ссылки как бывших кулаков, но они по-прежнему считались врагами народа. Людям не оплачивали больничные, пенсию, работали они сверхурочно. Во время войны жили на рыбоприёмном пункте в 2 километрах от посёлка - в двух бараках - мужских и женских. По воспоминаниям Николая Яковлева из книги «Исчезнувшие, но не забытые…» во время войны всё отправлялось на фронт. «Хлеба хотелось сильно, но всё же большого голода мы не знали. Потрудишься - добудешь птицу или рыбу». Его отец, Иван Яковлев, был бригадиром по рыбодобыче и в 1948 году был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945».
Быт спецпереселенцев Нягани хорошо описала в той же книге родственница Валентина Яковлева: «Наша семья была верующая, раскулачили нас в феврале 1930 года. В последний момент дед успел на моего брата Ивана накинуть полушубок - тулуп, а мама схватила самовар. Из Челябинской области нас везли на подводах. По дороге в Тобольск у мамы умер грудной ребенок. К июню 1930 года нас высадили на берегу реки Нягань-Юган. Сказали, чтобы мы сами себе строили жильё. Поначалу это был единый барак, затем потихоньку каждая семья стала строить себе отдельные небольшие однокомнатные избы.
В 1,5 километрах от посёлка организовали рыбо-участок, построили чаны для засолки рыбы, ледник, бараки. Работали весь световой день. Построили в поселке одну общую баню - мужчины купались по пятницам, а по субботам - женщины с детьми. У берега вырыли глубокий колодец - вода в нём была кристально чистая. В 1937 году открыли лавку-магазин. Отец 2-3 часа в день торговал. Помню привезли в жестяных бочонках повидло - вот было лакомство. Каждую неделю из Октябрьского приезжал комендант, проверял, всё ли в порядке. Однажды он приехал с двумя уполномоченными. Они перевернули весь наш дом, все подушки, что-то искали, но не нашли, а отца всё равно забрали. Больше мы его не видели», - вспоминает Валентина Яковлева.
Нях и Старая Нягань
После войны жизнь в посёлке стала налаживаться - в 1945 году в Старой Нягани появилась школа с 1 по 4 классы на 15 детей - половина избы, где работала вольнонаёмная Ольга Васильевна с мужем -
фронтовиком Афанасием Филатовым. В 1954 году всех жителей Старой Нягани реабилитировали, и большая часть людей предпочла вернуться на Родину, а часть осталась и начала строить в трёх километрах выше лесозаготовительный пункт Урманного леспромхоза. Новый посёлок назвали также - Нях, а предыдущий стали называть Старой Няганью. (Теперь историческая часть города находится на территории микрорайона Восточный). Новое поселение быстро разрасталось, туда активно приезжали вольнонаёмные и освободившиеся из ссылок и лагерей люди. В 1967 году до посёлка довели железную дорогу, по ней прошёл первый поезд с одним вагоном. Впереди у Няха было время больших открытий и стремление посёлка вырасти в большой город, которым он и стал в 1985 году. Сейчас в Нягани живут 57 765 человек.
Краевед Андрей Рябов: «Остяко-Вогульск – это сайт про нас» 
Профессор Виктор Вильгельм: «Ханты прятались от врачей в тайге» 
Ханты-Мансийск - город, построенный «врагами народа» 
«На фронте всякое бывало…». Итоги проекта АиФ-Югра «Фронтовые истории» 
Жителям Мегиона расскажут о становлении родного города