Они приходят в мир слишком рано, чтобы самостоятельно дышать, переваривать пищу. Но они - живые. И врачи борются за каждого. Всего в двух странах мира есть закон, обязывающий выхаживать детей, рожденных на сроке от 22 недель и весом от 500 г. - в России и Турции.
Отделению реанимации и интенсивной терапии новорожденных ОКБ Ханты-Мансийска этим летом исполнилось 20 лет. Создали его не указами, а сами медики, которые не могли мириться с потерями малышей. Как в Югре выхаживают малышй, родившихся на ранних сроках - в материале АиФ-Югра.
На руки брать нельзя
В отделении довольно тихо. Большинство здешних пациентов настолько слабы, что не могут громко кричать и плакать. Лишь в тишине можно услышать, как зашевелился или подал слабый голос кроха.
Меня встречает врач-реаниматолог отделения Евгений Шинкаренко. Для пациентов реаниматолог - врач-невидимка, он появляется рядом, когда человек находится между жизнью и смертью, и уходит, вернув его на нужный берег. Но только не в этом отделении, где крошечные пациенты лежат и месяц, и два, и больше, без мам, у которых должны были все это время находиться под сердцем. Коллектив здесь дружный, многие работают больше 10-15 лет и в другом месте себя не видят.
«Где еще будет такая эмоциональная отдача? - объясняет медсестра Мария Радова. Она в отделении - почти с самого открытия. Признается, что по ночам особенно тяжело. Но зато, какая радость, когда ребенок уже подрастает до 1,5-2 кг, и его можно уже взять на ручки, поиграть, поговорить, и он ответит улыбкой. Вот только радость недолгая - выходили малыша - и передают в другое отделение.
Медсестры к своим пациентам привязываются, но говорят, что полюбить ребенка можно только при телесном контакте с ним.
«500-граммовые? Их можно только спасать. Такого кроху нельзя лишний раз трогать - надо просто выполнять назначения: поменять подгузник, датчики, перевернуть», - говорит Галина Мармазинская. За 12 лет через ее руки прошло много малышей, запоминает не всех - только особенные случаи.
«Первый наш самый маленький ребенок - Ангелина. Меньше килограмма родилась. Запомнилась даже не она, а мама - она была настроена позитивно и верила во все самое лучшее, и это лучшее произошло. От мамы многое зависит, от ее настроя. Если она плачет над ребенком - значит, не верит. А если она не верит, остальные - хоть заверьтесь», - считает Галина Николаевна.
О своей работе медсестры отделения говорят очень сдержанно и скромно. Хотя именно они здесь - главные люди, считает заведующий отделением Игорь Колмаков: «Медсестра - это даже еще больше, чем врач в этой ситуации. Они очень хорошо видят этих детей. Даже монитор иногда показывает замечательные, красивые параметры, а она говорит: «Да он не нравится мне! Идите и посмотрите». И оказываются правы. Человеческий фактор здесь никто не отменял».
Бермудский треугольник в инкубаторе
Игорь Владимирович создал это отделение 20 лет назад с двумя такими же энтузиастами. Начальство сначала не поддержало: нет помещения, аппаратуры, специалистов. На весь Ханты-Мансийск, который обслуживал и район, - один неонатолог. Показатель младенческой смертности был - 30 промилле (более 30 детей на 1 000 рожденных погибали). Сейчас - от 1,5 до 8 промилле.
«Мы смотрели на это безобразие и решили организовать службу. По первому образованию я - педиатр, по второму - реаниматолог, не детский, обычный. Понятия «детская анестезиология и реанимация» не существует до сих пор. Когда руководство увидело, что мы уже сами что-то делаем, работаем, пошли навстречу. Купили первое оборудование. Начинали выхаживать детей с 1 000 г., хотя уже и тогда были меньше. Первое время были сомнения: зачем пошел? Работал бы спокойно со взрослыми, как работал! Для меня до сих пор загадка - как ребенок начинает кричать, когда рождается. Там не дышал - почему тут дышать начал? Очень долго ко всему привыкал», - с улыбкой вспоминает он.
Для него и сейчас каждый крошечный пациент - огромная тайна. Этакий бермудский треугольник: непредсказуемый и в любой момент готовый бросить вызов твоим знаниям и опыту.
«Вот они родились - один 700 грамм, другой - 800. Одинаковые? Оба - на искусственной вентиляции легких, но у каждого - свои проблемы. Все дети, которые прошли через реанимацию и искусственную вентиляцию легких, как правило, имеют проблемы с легкими. У многих есть эндокринологические проблемы, болеют сахарным диабетом…» - перечисляет Игорь Колмаков.
Он сам неоднозначно относится к тому, что они выхаживают глубоко недоношенных детей, - многие из них остаются инвалидами, если нет, врачи сами называют это чудом. В других развитых странах таким детям оказывают лишь поддерживающую терапию, по сути, наблюдая, как они медленно угасают.
«Самый маленький ребенок, которого мы выходили, - 490 грамм. Выходили - не значит вылечили, потому что лечение на этом этапе не заканчивается, до двух лет минимум, может быть и более. Мы отправляем пациентов в Сургут, Нижневартовск, где есть специализированные центры. Кто из родителей заинтересован, очень много вкладывают в здоровье ребенка, бывает и так, что мы отдаем ребенка и понимаем, что он не получит в семье того, что ему нужно, тяжело тогда. А кто-то даже уезжает из региона ради лечения. С одной такой семьей поддерживаем отношения. Мальчику уже 9 лет, каждый день рождения они звонят, рассказывают, как у них дела».
Победы Олеси
Олеся Якубенок - одна из пациенток отделения реанимации и анестезиологии для новорожденных. Мы встречаемся с ней и мамой Оксаной на биатлонном центре, где девочка занимается роликами и лыжами. Она и сейчас - в 8 лет - дюймовочка. Рождение на 28 неделе не прошло бесследно.
«Беременность была непростой, диагноз - низко расположенная плацента, я тогда не понимала, что это может закончиться преждевременными родами. Олеся родилась весом 1 140 г. Задышала сама, но потом легкие перестали справляться, перевели на ИВЛ. Кишечник тоже оказался не готов, начался некроз. И на 14 день ей, такой крошке, сделали тяжелую операцию - удалили часть кишечника. Спасибо хирургу Зотину Андрею Владимировичу и анестезиологу Шинкаренко Евгению Николаевичу - операции провели успешно. Потом было долгое восстановление, на 18-й день нас отправили санавиацией в Нижневартовск, где мы пробыли больше двух месяцев», - вспоминает Оксана.
Молодая мама осталась в чужом городе один на один со своей бедой, дома ее ждал 1,5-годовалый сын, за которым смотрела бабушка. По телефону она продолжала общаться с врачами отделения. Они не давали ей впасть в отчаяние, поддерживали советами, вселяли надежду.
«Казалось бы, они выполнили свою работу, что еще? Но я писала и звонила реаниматологам почти каждый день: какие анализы, в каком состоянии, сколько набрала. До сих пор мы поддерживаем дружеские отношения», - с благодарностью говорит мама.
Рождение особенного ребенка полностью изменило ее жизнь. Первые полгода прошли как в тумане - каждые два часа чистка стомы, установленной в животике, сцеживание молока - девушка героическими усилиями сохранила молоко, хотя дочка грудь так и не брала - пила из бутылочки. Потом, после года, начались проблемы в психо-эмоциональном развитии. И в два года Олесе поставили диагноз - расстройство аутистического спектра.
«На тот момент в округе не было специалистов для таких детей. Я начала сама все изучать. И поняла, что до сих пор занималась не тем делом - работала маркетологом. Пошла учиться. Теперь занимаюсь с такими же детьми, как Олеся».
Оксана не опускает руки, а дочка радует ее успехами. Пошла в школу, увлекается спортом, уже занимает призовые места на всероссийских детских соревнованиях по горным лыжам и роликам, хотя занимается неполных два года.
Спрашиваю: нет ли обиды на врачей, что не предотвратили ранние роды, не смогли совершить чудо на все 100%? «Нет, они сделали все, что могли, и даже больше. Я им очень благодарна за Олесю».
Смотрите также:
- Многодетная бабушка Руфина Молокова воспитывает 22 внуков и 14 правнуков →
- Надежда Губарь: Самый дорогой никто →
- "Севера" проверяют на прочность... →