«Попав в Ханты-Мансийск, я больше всего рада тому, что осталась жива, цела и невредима и могу теперь спокойно передвигаться по улице, не боясь наступить на мину-лепесток, быть разорванной снарядом или отравиться аммиаком. Всё это было моим осознанным риском, пока я жила до недавнего времени в Донецке. Но ещё до того, как попасть в Донецк, я прошла свой собственный «боевой опыт» от жизни», – говорит двадцатипятилетняя жительница Донбасса Марина Крутоголовая. Свою историю она рассказала корреспонденту ugra.aif.ru.
Маме было тяжело
Марина Дергунова, «АиФ-Югра»: Марина, вы родились на Донбассе? Расскажите о своём городе, семье.
Марина Крутоголовая: Я родилась в маленьком городке Харцызске под Донецком в рабочей семье: отец – повар, мать – швея, есть старшая сестра. Жили мы не богато, но и не были нуждающимися. Со временем отец начал пить, дебоширить, и мы с мамой и сестрой решили уйти, вначале на съëмное жильё, а позже купили неблагоустроенный домик на сбережения бабушки и дедушки. Отопления не было, и мы топили дом углём и дровами, вода и туалет были на улице.
С жильём худо-бедно решили, но жить было не на что. Мама устроилась домработницей в Донецке, который до всех событий был процветающим городом. Она ездила с работы домой каждый день, проводя два часа в дороге, а на выходных занималась ремонтом и огородом. Маме понадобилось лет 5 усердной работы, чтобы сделать хотя бы самое необходимое в доме. Притом ещё старалась, чтобы я была всегда хорошо накормлена и не ходила в дырявых обносках. Мама старалась дать мне хотя бы самое необходимое, но о том, что было мечтой всех подростков – телефоне и компьютере, речи и быть не могло. Лет в 11 я начала собирать металл, бутылки, осенью – орехи. В итоге накопила сначала на первый телефон. Начала собирать деньги на компьютер. Но в это время мы как раз проводили отопление, и все свои сбережения я отдала на эти нужды.
– Где вы жили в 2014 году, когда начались события на Донбассе?
– Когда в 2014-м начались бомбёжки и обстрелы, мама забрала меня в Донецк. Она каждый день продолжала ходить на работу, чтобы нам было что есть. Помню, в один из дней она очень долго не возвращалась домой. Я переживала, отправляла ей СМС, но она не перезванивала. И когда я уже начала думать о худшем, она постучала в дверь. Открыв, я увидела, что на ней вообще лица нет. Лишь через какое-то время мама заговорила и рассказала, что автобус не приехал, и ей пришлось идти всю дорогу пешком. В это время ВСУ начали артобстрел. Мама нашла место, где можно спрятаться, и всё это время думала, что может больше не вернуться домой и не увидеть нас. Говорит, что у неё вся жизнь тогда пронеслась перед глазами...
К августу обстрелы стали особенно ожесточёнными, начали серьёзно бомбить мой родной город. Мы читали, как погибали горожане, среди которых были и дети. В один из дней прилетел снаряд в дом моего отца, дом, где раньше жил мой друг и я провела всё своё детство. Разнесло крышу. Но самым страшным был эпизод, когда на Харцызск сбросили «Точку-У», которая весила 500 кг! Её сбили на подлёте у нашего парка, осталось фото подбитой части с человеческий рост. Я до сих пор боюсь вообразить, как много людей бы погибло тогда, если бы её не успели сбить...
Все кричали, дети плакали
– Марина, а школу окончить получилось?
– В Донецке мы жили постоянно в тревожной атмосфере, не зная, что будет завтра. Однажды ночью начали бомбить где-то настолько рядом, что сильно задрожали стены всего дома. Мы жили в девятиэтажке на первом этаже. И люди со всех этажей одновременно начали бежать, спускаться в подвал. Все кричали, дети плакали, мы слышали, как целая толпа сбегает по лестнице. Мама меня спрятала в ванную, накрыв подушками, боясь этой безумной толпы и давки. Мы там просидели, пока продолжалась бомбёжка. Это длилось недолго, но для нас казалось вечностью.
Не знаю, что бы с нами со всеми было, но после страшного августа пошёл период перемирия и минских соглашений. А за ними долгие годы беспросветности. Все находились в подвешенном состоянии. За это время я успела окончить школу. Но перед самым выпуском моя мама сильно заболела артритом. Я хотела поступать в Донецк на историка, но с болезнью мамы пришлось отказаться от этого намерения и пойти работать. За это время я чем только ни занималась, чтобы заработать хоть какие-то деньги на жизнь: и мороженое продавала, и пыталась стать кондитером, была няней, даже дворником. Но всё это время также занималась самообразованием и не считаю, что я хуже только потому, что у меня нет диплома.
Моей главной школой стала в первую очередь сама жизнь. И она дала мне главное – настоящие человеческие качества: сильный дух, несгибаемую волю, непоколебимый оптимизм и жизненную энергию. Я не боюсь будущего и думаю, что обязательно найду место в этом мире и ещё буду полезна людям.
– Как переживали сложное время ваши родные?
– С начала 2022 года, когда моя малая родина снова встала под удар, начался очень тёмный период для моей семьи. Моя сестра в 2021 году, ещё до боёв, имея медобразование, устроилась в военный госпиталь. Она сидела в холодных, сырых подвалах и там на фоне переработок, бесконечного стресса сильно заболела. Ей поставили туберкулому, вырезали кусок лёгкого, и она осталась инвалидом на всю жизнь. Не могу передать, что мы чувствовали в то время, когда проживали этот период... Ко всему в семье развернулась другая трагедия. Наши бабушка с дедушкой жили в деревне под Горловкой. Той самой, которую почти стёрли в порошок. И как только начались прилёты в их деревню, всей семьёй было решено, что их нужно забрать оттуда. Через неделю разбомбило их сарай...
Тётя решила забрать стариков в свою квартиру в Донецк, а я поехала с ними, чтобы ухаживать. Тётя переехала в Краснодар. Бомбёжки продолжались, в нашем районе разбомбило целую улицу. Начались проблемы со светом, водой, связью, интернетом, на всё росли цены. В Донецке мы жили с повышенным риском для жизни. Всё время работали сигнализации автомобилей под окнами от хлопков прилётов снарядов. И каждый поход в магазин мог стать последним. Я периодически вздрагивала от громких прилётов. Всего, что происходило, не пересказать сейчас. У меня из-за постоянных стрессов выпала половина волос, и я попала в больницу.
Спасибо за поддержку и участие
– А как вы попали в Ханты-Мансийск?
– Не знаю, что бы со мной было, если бы я осталась и дальше в Донецке. Но по итогу тётя забрала наших стариков в Краснодар. А я смогла уехать оттуда… в Ханты-Мансийск. В Югре вначале меня приютили мои новые знакомые, которых я случайно узнала по интернету. Я немного пожила у них. Мне сказали, что в городе оказывают большую поддержку беженцам, подсказали, с чего начать. Я позвонила на горячую линию, мне посоветовали обратиться в управление соцзащиты Ханты-Мансийска. Там меня очень хорошо приняли и помогли, в особенности Анастасия Вячеславовна Киршина. Она буквально за руку меня вела всё это время и помогла сориентироваться в куче документов и ворохе задач.
Мне рассказали, что я имею право получать бесплатно продукты, денежные выплаты и даже таким, как я, предоставляется жильё, помогают трудоустроиться. После сбора необходимых документов мне дали комнату-студию в гостинице «Олимпийской», где живут люди, которые тоже пострадали на Донбассе…
В получении жилья мне посодействовали в департаменте гражданской защиты населения округа. От пережитого я постоянно находилась в состоянии стресса. Было много волнений и после переезда на новое место, ведь это так далеко от дома!
Я и сама учусь быть добрым и хорошим человеком. Не прохожу мимо, если кому-то нужна помощь как в мелочах, так и в более глобальном масштабе. Умею сострадать, поддерживать, заботиться и быть в первую очередь человечной по отношению к своей семье и ко всем окружающим. Я бы хотела посвятить свою жизнь служению людям в самом широком смысле этого слова – от профессиональной работы до благотворительности и самых маленьких поступков.
Про отпуск комбата, письмо-оберег и семью. Пять трогательных историй СВО 
«А дальше всё – я умер». Истории людей, переживших клиническую смерть 
Как сохранить деревню? О людях особого замеса и истории освоения Сибири