Дневник итальянца в Сибири. Часть 15: Сибирские нравы. Остяки

Из книги итальянца С. Соммье «Лето в Сибири среди остяков, самоедов, зырян, татар, киргизов и башкир» (1885 г.), первый русскоязычный перевод которой только что вышел в Ханты-Мансийске.

«…Я любовался хорошим настроением этих людей»

Гребцы… были преимущественно остячками, и они заявили, что дальше двигаться не могут. Мы решили заменить женщинами из юрты двух менее крепких девушек нашей смены. У новых гребчих, которых мы взяли в Неримово, было по грудному ребёнку. Они попросили меня дать им время на перекус, который составляли сырая рыба и очень чёрный хлеб, макаемый в рыбий жир; а потом, взяв колыбели с детьми, завернули их в тряпки, поставили под доски на лодке и начали грести, мало заботясь о плаче бедных малышей, которых вдруг отлучили от тёплой и закоптелой атмосферы юрты, вынесли на холодной воздух ночи, поместив в сырость и открыв укусам комаров.

Когда один из бедных детей начинал уж слишком сильно плакать, мать переставала грести, подносила его на секунду к груди и спокойно приступала к работе снова. В этом случае, как и во многих других, я любовался хорошим настроением этих людей, которые продолжали болтать и весело шутить всю ночь, как будто занимались самым весёлым делом на свете.

Нужно отметить, что часть моих гребцов была вынуждена грести три станции без остановок, то есть 12 часов с коротким отдыхом, и находиться при этом в постоянном окружении мириадов комаров, к укусам которых, как казалось, они были лишь немного менее чувствительны, чем я сам.

Я видел обращение матерей со своими детьми, и это объясняло мне те нравственные принципы, которые царили между ними. Почти от каждого опрошенного мною человека на вопрос, сколько у него было детей и сколько из них умерло, я слышал в ответ, что умерших было гораздо больше выживших. Зимой, когда разница температур между воздухом снаружи и воздухом в жилище может быть 50 градусов и более, опасность для этих нежных созданий ещё выше.

«…Остяцкая женщина не должна показывать лицо мужчинам»

Местные женщины всегда носят на голове большой платок под названием «окшам»; сзади он свисает почти до пят, а спереди его края надвигаются на лицо и зажимаются зубами, чтобы можно было немного видеть. Сначала я увидел в этом простой метод защиты от комаров, но достаточно скоро разглядел обычай, продиктованный особой стыдливостью или, скорее, суеверием.

Вообще-то остяцкая женщина не должна показывать лицо мужчинам, но странно то, что с особой старательностью они прячут лицо от пожилых, а не от молодых – как от родственников и членов рода, так и от чужих. Позже не составляло сложности с помощью маленьких подарков убедить их позволить измерить свои головы, для чего они открывались передо мной даже в присутствии своих мужей; такие разные между собой, они без особого сопротивления позволили сфотографировать себя с закрытым лицом...

На рисунке: Сын Куноватского князя Артанзеева и его жена

Но в то же время снятый с головы платок становился ширмой; другая женщина держала его между мною и хозяйкой платка, пока я проводил антропологические измерения её головы, с одной стороны, и присутствующими остяцкими мужчинами, с другой. Мужчины, которым, по сложившемуся мнению, особенно неприлично показывать лицо, – это их дядья, и, больше всех, сват. В то время как они с таким усердием прячут лицо, они кажутся абсолютно безразличными к тому, если большая или незастёгнутая рубашка показывает их тело.

«Древняя традиция покупать жён… всё ещё сохраняется»

Среди этих крещёных остяков почти исчезло многобрачие, которое существует в Обских низовьях – территории, где обитает много некрещёных, а крещёные ничему от христианства не научились, кроме как едва-едва креститься. Древняя традиция покупать жён, однако, всё ещё сохраняется среди всех остяков, как это делается у татар и у большей части русского населения в Сибири. Каждого из своих гребцов я спрашивал, сколько ему стоила его жена, и в результате узнал, что цена девушки варьируется от 25 до 300 рублей. Иметь много дочерей для остяка – удача; это настоящий капитал, который обналичивается в тот день, когда девушка выходит замуж.

Цена, которую платят за девушек, называется калым – татарское слово, которое используется во всей Сибири, включая остяков. У них есть и своё название для калыма – «эви-тин» (от «эви» – «девушка» и «тин» – «цена»). Калым, который является противоположностью нашему приданному, составляют деньги, одежды, шкуры и предметы домашнего быта. Перечисление всех предметов в составе некоторых калымов, которые я просил описать, могло бы занять целую страницу. Цена девушки не определяется её красотой или другими персональными качествами, а зависит от богатства её отца, и причиною тому является равное с сыновьями право дочерей на отцовское наследство.

Необходимость покупки жён подводит к мысли, будто бедный остяк, не имеющий даже 25 рублей для покупки себе недорогой жены, должен оставаться холостым всю жизнь. Но всё предусмотрено и для бедных остяков; кража жены для них дозволена и не наказывается законом; поэтому нередко молодая девушка, влюблённая в молодого бедного юношу, позволяет себя украсть и отнимает таким образом у своего отца деньги, которые он планировал получить от продажи потомства – деньги, которые, по мнению каждого остяцкого отца, являются вознаграждением за воспитание дочери.

	Яков Яковлев Историк, член Союза писателей России

Все части «Дневника итальянца в Сибири» Вы можете прочесть в рубрике «Дневник итальянца».