Альфред Эдмунд Брэм (1829–1884)– немецкий исследователь, путешественник, натуралист, литератор… Несколько поколений детей во всём мире, включая Россию, познавали природу через его книгу «Жизнь животных», ставшей классикой мировой научно-популярной литературы. В Сибири он побывал в 1876 г. в составе группы, организованной Обществом германской северо-полярной экспедиции (записки другого члена этой группы – О. Финша – будут предложены читателям АиФ в этой же рубрике позже). Ниже публикуются отрывки из книги А. Брэма «Жизнь на севере и юге: от Северного полюса до экватора».
«Ближний и дальний снаряжаются на ярмарку…»
Вскоре шкуры появляются в изобилии в хижине рыболова и ещё более в чуме оленевода… Теперь нужно сбывать их. Ближний и дальний снаряжаются на ярмарку, которая ежегодно во второй половине января бывает в Обдорске – последнем русском поселении, самом важном торговом местечке на нижней Оби – и посещается местными жителями и приезжими. В это время русские правительственные чиновники собирают подати с остяков и самоедов, улаживают несогласия между ними и разбирают их тяжбы; русские купцы выискивают покупщиков и продавцов, причём менее добросовестные с помощью плутоватых зырян ловят легкомысленных людей, падких на водку.
В то же время между остяками и самоедами происходят всякого рода соглашения, устраиваются свадьбы, совершаются примирения врагов, завязываются дружеские сношения, с русскими заключаются договоры, уплачиваются старые долги и делаются новые. Запряжённые оленями сани прибывают со всех сторон длинными вереницами; кругом торгового местечка вырастет один чум за другим, и каждый окружён тяжело нагруженными санями с предназначенной к продаже годовой добычей.
Каждое утро хозяин чума со своей любимой женой в полном наряде отправляется к ярмарочным лавкам продавать меха и закупать товары. Все торгуются, прицениваются, пытаются обмануть; действующий ещё в настоящее время Меркурий показывает свою власть не только как бог торговцев, но и как бог воров. Водка, промен и продажа которой хотя и строго запрещена правительством, но которую можно найти и у каждого купца, и в каждом доме в Обдорске, туманит сознание остяков и самоедов, лишает разума и заставляет их терять более, чем ужасная моровая язва, отнимающая у них оленей.
«При заключении остяцкого брака важно решение родителей…»
При заключении остяцкого брака важно решение родителей, а не желание жениха и невесты. Пожалуй, желание жениха ещё принимается в расчёт: юноше, подающему надежды, позволяется обратить взор на одну из девушек своего народа; но сватать её он должен через отца, если условия совпадают с условиями будущего тестя. Согласия девушки не спрашивают уже по той причине, что при обручении она ещё слишком молода, чтобы с полным разумением решить вопрос о своём будущем. И её будущий муж ещё не достиг пятнадцати лет, когда сватает её, едва достигшую двенадцати лет.
В нашем случае обоюдная ярмарочная дружба значительно ускорила ход соглашения. Сват без дальних слов получил согласие; тогда начались, нередко весьма утомительные, переговоры, но благодаря водке, обыкновенно хозяйствующей как злой демон, а на этот раз способствовавшей делу, они были быстро приведены к концу. Было условлено, что Сандор – молодой жених – в виде брачной платы за Малу – девочку-невесту – уплатит шестьдесят оленей, двадцать шкурок песца и десять красной лисицы, кусок цветного сукна и разные мелочи – кольца, пуговицы, бусы, головные платки и т. п.
Это было мало, гораздо меньше, чем заплатил за свою жену не более богатый старшина общины Мамру: он отдал полтораста оленей, шестьдесят шкурок белой и красной лисицы, большой кусок сукна для платья, много головных платков и обыкновенных безделок. Но тогда были лучшие времена, и Мамру мог выплатить имуществом стоимостью более тысячи серебряных рублей за свою видную и богатую жену, происходящую из хорошей семьи.
«Мать сопровождает дочь-невесту, чтобы…оказывать ей помощь в брачную ночь»
Условленная плата за невесту представлена; назначается свадьба. В чум отца невесты являются её родные, приносят ей подарки и за это что-нибудь берут себе из выставленных напоказ даров жениха. Невесту одевают в праздничные одежды, снаряжают её и снаряжаются сами для поездки в чум жениха или же его отца. Перед тем все успели досыта наесться мыса только что убитого оленя, как у них делается всегда. Сегодня варили только несколько рыб, пойманных подо льдом; мясо убитого оленя ели сырым, и как только один олень начинал остывать, другому наносился смертельный удар.
Невеста плачет, как следует невесте, оставляющей родительский дом, не хочет уезжать из чума, в котором выросла, и только после утешений и увещеваний соглашается ехать. Молитва перед домашними идолами испрашивает благословения Орта – небесного бога, знамение которого – божественный огонь, то, что мы называем северным сиянием, – в прошлую ночь показывалось на небе красным как кровь.
Мать сопровождает дочь-невесту, чтобы находиться около неё и оказывать ей помощь в брачную ночь. Вместе с дочерью она садится в сани, все приглашённые на свадьбу родственники садятся в свои, и брачный поезд движется с праздничной пышностью, со звоном колокольчиков, которые теперь привешены у всех оленей у самой богатой сбруе.
В чуме отца жених ожидает невесту, которая перед будущим свёкром и деверьями сегодня, как и всегда, стыдливо закрывает лицо головным платком. Начинается новое пиршенство, и только поздно ночью разъезжаются гости, к которым присоединяются и родные жениха. Однако на следующий день мать опять приводит молодую в чум её отца. Через день являются все родные жениха, чтобы вытребовать молодую. Опять праздничным весельем наполняются низкие стены хижины, после чего молодая оставляет её навсегда и с того времени разделяет с мужем или с его родителями, братьями и сёстрами, а позднее с его второй женой его чум…
«Родители… обращаются с детьми с замечательной нежностью»
Сыновья бедных людей платят за невест самое большее десять оленей, а сыновья рыболовов даже и того не платят; они доставляют только необходимые принадлежности для устройства и снабжения чума и часто разделяют его с другими семьями. Впрочем, и их свадьба бывает днём торжества и радости, когда угощают всех, насколько позволяют скромные средства.
У бедных остяков бывает по одной жене, но богатые считают привилегией благосостояния иметь двух или несколько жён. Однако первая жена сохраняет некоторые преимущества перед другими, и последние кажутся скорее её служанками, чем равноправными с ней жёнами. Иначе бывает только тогда, когда у неё нет детей; бездетность считается позором для мужа, и жена, не имеющая детей, – самое несчастное существо во всём чуме.
Родители гордятся своими детьми и обращаются с ними с замечательной нежностью. С невыразимым счастьем во взгляде и движениях молодая мать прикладывает своего перворождённого к груди или кладёт его на мягкий мох в красивую колыбель из берёзовой коры, устланную внутри мелкими ивовыми ветками и наскоблёнными древесными стружками; заботливо завязывает она одеяло с обеих сторон колыбели и тщательно окутывает изголовье маленькой постельки прикреплённою к нему занавескою от комаров…
 |
|
| Яков ЯКОВЛЕВ историк, член Союза писателей России специально для «Аргументы и Факты - Югра» |
Продолжение истории, а также записки итальянца в Сибири читайте каждый вторник в рубрике «ИНОСТРАНЦЫ ОБ ЮГРЕ И ЮГОРЧАНАХ».
Дневник немца в Сибири. «Местность между Томском и Самаровым». 
Дневник немца в Сибири. «История ссыльного» 
Дневник немца в Сибири. В Берёзове (начало) 
Он, она и поезд: история любви романтика из Югорска 
Дневник немца в Сибири. От Берёзова до Обдорска на лодке – за трое суток и два часа