«…Высокое уважение к умершим составляет отличительную черту характера остяков и самоедов»
Что касается обрядов, то нам лишь один раз удалось присутствовать на погребении, и можно было бы совсем не упоминать о том, если б оригинальные сведения, сообщённые Иоркой Мамруном, не заслуживали безусловной веры. Без сомнения, в некоторых подробностях сведения эти уклонялись от описаний других путешественников, так как последние основывались при этом лишь на справках…
Даже Кастрен, видевший языческие похороны, впадает в противоречия и пишет: «Многие самоедские и финские народы привешивают своих умерших, именно детей, к верхушкам деревьев». Подобное замечание так же, как ошибочные данные, приводимые Зуевым…, вводят компиляторов в заблуждение. Так, например, Альбин Кон…, совершенно произвольно перенося упомянутое сведение на остяков, говорит, что «они вешают умерших на ветви деревьев и предоставляют их на съедение росомахам и орлам», из чего тут же выводит заключение, что остяки вовсе не сродственны чуди.
На самом же деле высокое уважение к умершим составляет отличительную черту характера остяков и самоедов, которые в отношении похоронных торжеств и погребения имеют совершенно одинаковые обычаи. Кастрен видел на средней Оби, около Лумпокольска, остяцкое кладбище в прекрасной роще, между тем, как русское было совершенно заброшено. То же самое замечали и мы всюду, где русские и туземцы жили поблизости друг от друга. Это почитание мёртвых представляет новое доказательство одного из хороших качеств, отличающих эти народы и заслуживающих уважение образованных людей.
Для кладбищ большей частью выбираются самые красивые, почти поэтические местности в лесу или на узких, дюнообразных холмах тундры, обросших деревьями, насколько это позволяет северная природа. С этих возвышенных местностей можно окинуть взором всю тундру, все реки и озёра, словом, всю местность, в которой покойный провёл свою жизнь. Такие красивые местности пользуются у туземцев большим почётом, и сюда они издалека привозят своих покойников.
«…Туземцы кладут ящик с трупом поверх земли…»
Если справедливы сведения Гофмана…, Шренка… и Миддендорфа, по которым остяки и самоеды зарывают своих покойников в землю, то этот способ погребения составляет исключение или относится лишь к некоторым округам, как например, Лепинскому… Вообще же туземцы кладут ящик с трупом поверх земли, по крайней мере, так делается у обитателей нижней Оби и тундры. Мёрзлая почва не позволяет рыть могилы, в чём я убедился по смерти Хата. Даже в середине лета, когда это было бы возможно, я находил новые сколоченные из досок ящики для покойников. Поэтому утверждение Кастрена, что зимой хоронят поверх земли, а летом в земле, совершенно ошибочно.
Такое языческое кладбище изображено на одном из моих рисунков…; я срисовал его в роще мёртвых у Чёрного Яра, на среднем течении Щучьей.
Одна, особенно изукрашенная, могила богача состоит из толстых полуторадюймовых досок лиственницы, которую туземцы раскалывают посредством клиньев и затем обделывают при помощи топора и струга. Прежде всего вбивают в землю 3 пары кольев, затем соединяют их сверху перекладинами; в головах и в ногах кладутся поперечные доски в виде распорок, и доски эти поддерживают весь ящик, в котором не бывает ни одного гвоздя.
Длина его от 5 до 6 футов, ширина в головах от 2 до 3 футов. В ногах ящик значительно ỳже и ниже, что придаёт ему вид саркофага. Ящик покрыт берестяными циновками, под которыми, в упомянутом случае, лежала красная байка, служившая, следовательно, признаком особенного богатства. Сверху лежали тонкие расколотые вдоль древесные стволы.
В таком могильном ящике покойник лежит в своей лучшей шубе, на мху и оленьей шерсти, покрытый оленьей шкурой, то есть опять-таки с теми самыми предметами, которые встречают его при появлении на свет. Подле него лежат его любимые вещи: топор, нож, рог, табакерка, трубка, чайный котелок и т.д., но никогда не находил я в могилах съестных припасов. Что не помещается внутри, то ставится или кладётся подле могилы. Так на нашем рисунке в головах изображена пика, которой управляют оленями, в ногах – срезанный нос челнока, сбоку лежит лыжа и под ней топор. На верхней перекладине висит колокольчик, на дереве слева – оленья упряжь, подле которой лежат опрокинутые сани.
Все вещи, которые даются покойнику, предварительно делаются негодными к употреблению. На подпорках надеты черепа оленей, съеденных на заупокойной трапезе. Кроме того, у могил находили мы охотничьи и рыболовные снаряды: луки, стрелы, сети – одним словом, вещи, которые употреблял умерший. Так на заднем плане могилы находился надвое разрезанный большой челн, показывавший, что покойник, главным образом, занимался рыболовством.
Правее опрокинутая вверх дном колыбель означает могилу ребёнка, которому, как показывает череп, укреплённый на срубленном деревце, был принесён в жертву олень. Несколько раз находил я детские трупы в ящиках особенной формы, похожих на гроб, в каких туземцы сохраняют съестные припасы, – прекрасное доказательство родительской любви, жертвующей ценную вещь своему любимцу.
Иногда я находил колыбели, повешенные на ближайшее дерево, и это-то, по всему вероятию, послужило поводом к предположению Шренка…, что трупы детей вешаются на деревья. Женщинам же кладутся в могилу принадлежности их обыденной жизни: рабочие ящики, швейные принадлежности, берестяная посуда, ножи и скребки для выделки кож, деревянная ложка и т.д.
Дневник немца в Сибири: «…Множество детей погибает» 
Дневник немца в Сибири: Одежда 
Дневник немца в Сибири: Домашняя жизнь и главные промыслы 
Дневник немца в Сибири: Художественные произведения и женщины 
Дневник немца в Сибири:«…Надо ознакомиться со всеми условиями жизни народа»