Отто Финш (1839–1917) – немецкий этнолог, орнитолог, путешественник и исследователь. Его именем названы гавань и побережье в Папуа–Новой Гвинее, несколько видов попугаев (например, Aratinga finschi), вымерший вид новозеландской утки, улицы в городах Валле и Брауншвейге. Среди его многочисленных путешествий по всему миру для нас особенно интересна поездка по Западной Сибири (и по Югре в том числе), предпринятая в 1876 г. в составе группы Общества германской северо-полярной экспедиции. По возвращении из Сибири О. Финш, как и другой участник этой поездки А. Брэм, (его записки уже представлены в рубрике «Иностранцы об Югре и югорчанах»), опубликовал свои впечатления и выводы отдельной книгой. В русском переводе под названием «Путешествие в Западную Сибирь д-ра О. Финша и А. Брэма» она увидела свет в Москве в 1882 г. Отрывки из этого давно известного сибиреведам, но мало знакомого другим читателям издания и предлагаются ниже.
«Кюхат – рыболовное поселение»
Кюхат – рыболовное поселение, каких так много встречается на нижней Оби и в области её устья. Но оно больше всех, нами до сих пор виденных. Здесь дело ведётся на средства одного из важнейших тобольских рыботорговцев Ивана Николаевича Корнилова, на которого работают 35 русских и столько же туземцев. Последние получают небольшую плату за пользование местом, имеют долю в улове и сверх того делают достаточные запасы на зиму для своего собственного потребления, так как рыба известной величины не годится для соления.
Любезный приказчик, под ведением которого находилось это поселение, показал мне его во всех подробностях и дал всему подробные объяснения. Он сам и семейство его живут в легоньком сарайчике, снабжённом лишь самым необходимым. Для русских рабочих служат избы, грубо срубленные из брёвен и покрытые хворостом и дёрном. В этих хижинах нет ничего, кроме общих нар для спанья, и они нисколько не лучше чумов, где помещаются туземцы. В некоторых рыболовных поселениях, где работает один или очень мало русских, они бывают помещены ещё хуже.
Русские рабочие, так же как и все снаряды и обзаведение, к которому принадлежит и корова, отправляются из Тобольска на барке, как только пройдёт лёд. Весь материал для постройки сараев доставляется также оттуда. Люди нанимаются на 4–5 месяцев и получают за сезон от 20 до 30 руб. и сверх того одежду, состоящую из кафтана (называемого гусь), рубашки, штанов и сапог (бродней), а также пищу, табак и в праздничные дни порцию водки. Мясо даётся только на пути туда и обратно. Я вспомнил при этом, что голландские рыболовы в Швеции также очень редко получают мясо, а норвежцы и вовсе не получают его. Впрочем, эти люди вполне довольствуются рыбой; они, как и туземцы, с аппетитом пожирают её сырой, как наши рабочие сало.
Искусство женщин потрошить и приготовлять рыбу вследствие беспрестанной практики дошло до совершенства. Для чистки рыбы употребляется оленья лопатка, заострённая по краям, – инструмент весьма практичный для этой цели. Хотя Паллас (Зуев) с религиозным суеверием заявляет о необходимости продольного разреза, начиная от брюшных плавников, но решительная выгода здешнего метода должна взять перевес. Так же быстро как делается разрез, в один приём вычищается печень и всё содержимое внутренней полости.
Мне иногда приходилось видеть, как жадно съедались остающиеся части жира и крови, но никогда я не видал, чтоб «внутренности употреблялись в виде десерта», как рассказывает г. Поляков. Внутренности часто выбрасываются, но иногда сохраняются в сосудах ради стекающего с них жира. Эта маслянистая масса, называемая шир, не скоро портится и служит вместо масла; в неё макают хлеб, а также жгут в ночниках.
Употребление сырой рыбы замечается не только между остяками и самоедами, но между всеми жителями северной Сибири, также и русскими. Это считается специфическим средством против скорбута. Обычай этот принят также у японцев, канаков и многих других народов, а «о вкусах не спорят».
Я пробовал мясо нельмы и нашёл его приторным и безвкусным, так же как прежде сёмгу в Лапландии, которую там едят без всякого приготовления и приправы. Впрочем, остяки и самоеды умеют так искусно разрезать рыбу, что еда нисколько не возбуждает отвращения, и я часто с завистью смотрел на наших людей, как они с аппетитом завтракали искусно нарезанными полосками двухфутовой рыбы, обмакивая их в жир. Даже маленьких детей, не умеющих ещё ходить, нежные матери нередко кормят сырой рыбой.
Соление рыбы в русских поселениях производится так же как в Норвегии: выпотрошенную рыбу кладут на 8–9 дней в солёный рассол, и, когда она достаточно пропитается солью, её просушивают и связывают в тюки. Но обские рыбаки не умеют так хорошо вялить рыбу, как в Норвегии, чему, без сомнения, содействует более благоприятные местные и климатические условия последней. Главная ошибка состоит по преимуществу в том, что на Оби употребляется не чистая¸ а смешанная с другими составными частями (глауберовой и горькой солью) степная соль, которая портит вкус рыбы.
Если б употреблялась такая превосходная французская и португальская соль, как в Голландии, Норвегии и др., то без сомнения приготовленная рыба была бы лучше, хотя немало виноват в этом несовершенстве первобытный способ заготовления. Не достаёт также удобной, чистой посуды. Так, в Кюхате, когда не хватает больших, хорошо сделанных бочек для соленья, то вырывают ямы, наполняют их водой и сохраняют в них излишек свеженаловленной рыбы. Такие ямы дают знать о себе издалека по ужасному запаху. Подобная гниющая рыба, само собою разумеется, должна портить и другую – свежую. По счастию русский простой народ, для которого предназначается обская рыба, весьма неприхотлив.
По словам приказчика, в Кюхате в сезон, начавшийся в нынешнем году 5 июня и продолжающийся до начала сентября, с небольшим в три месяца добыто 2000 пудов рыбы и 50 бочек ворвани, всего стоимостью по средним ценам на 5000 руб. Как велики были расходы на это, мне в точности не известно. Если вычесть отсюда жалованье рабочим (800 руб.), стоимость соли (400 пуд. по 70 коп. = 280 руб.) и провоз (10 коп. с пуда = 200 руб.), то уж составится 1300 руб.
Если же сосчитать капитал, затраченный на барку, на материал, снаряд и провоз, содержание рабочих и долю туземцев, то составится уже значительная сумма, и из этих цифр ясно видно, что чистого барыша далеко не так много, как иногда утверждают. Не мешает также иметь в виду, что годы неудачного лова и разные убытки должны также покрываться хорошими годами. То же самое говорили мне другие опытные люди, занимавшиеся рыбным промыслом. Между прочими могу сослаться как на свидетелей на Павла Николаевича Рослякова (из Обдорска), в Халиспагоре, на Николая Иванова Рослякова (из Тобольска) в Малых Обских Песках, на Константина Никитина Попова (из Обдорска) в Вулпасле и на нашего хозяина в Обдорске Перлова.
Первый упомянутый мною рыбопромышленник имел 10 русских рабочих и 30 остяков, которым он платит за пользование летом рыболовным местом (так называемыми песками), в котором песчаное дно идёт с постепенным понижением, без камней и ям, и представляет весьма удобное место для ловли. В нём происходят различные изменения вследствие изменения дна, но оно остаётся прибыльным в продолжении многих лет. Мы встретили, в самом деле, рыбаков, которые занимаются рыбным промыслом на одном месте уже много лет.
Продолжение истории, а также записки иностранцев в Сибири читайте каждый вторник в рубрике «Иностранцы о Югре и югорчанах».
Дневник немца в Сибири: «…Картина беспредельного мира и тишины» 
Дневник немца в Сибири: «…О прилежании и ловкости остяков» 
Дневник немца в Сибири: От Берёзова до Обдорска на лодке – за трое суток и два часа 
Дневник немца в Сибири. От Берёзова до Обдорска на лодке – за трое суток и два часа 
Дневник немца в Сибири. В Берёзове (окончание)